Будь нашей императрицей - стр. 31

Кусаю нижнюю, и мира приоткрывает ротик. Пользуюсь возможностью, врываюсь и исследую. Жадно, алчно, без намека на нежность, так, как больше всего люблю. Жду, что ответит и подстроится. После моего наглого маневра она точно проснется.

Так и получается, целительница дергается в моих руках, но, вместо того чтобы ответить на поцелуй, мычит и толкает маленькими ладошками в грудь. Это немного сбавляет мой пыл, но злит неимоверно. Желание трансформируется в гнев, а к нему присоединяется рык.

Она застывает, больше не пытается оттолкнуть.

Правильно, зачем оттягивать неизбежное?

Снова сминаю ее губы и упиваюсь тем, как собственное тело реагирует на девушку. Она ничего не делает, но я готов брать ее часами напролет. Одного раза будет явно недостаточно.

Первое, что сбивает настрой, – это то, что она так и не начинает отвечать. Безучастно позволяет мне оглаживать свое тело и пожирать губки. Это раздражает, но не настолько, чтобы отпустить ее на свободу. Возможно, она неопытна и не знает, как правильно себя вести в постели. С этим можно смириться, научу.

Хотя предпочитаю опытных.

Потом замечаю, что миру трясет, и явно не от предвкушения или холода. Она не отталкивает, но и не разделяет моего стремления. Больше похоже, что просто терпит. Наш так и несостоявшийся поцелуй принимает привкус соленого, и это остужает мой пыл окончательно. Тяну за волосы девушку и смотрю в глаза.

Она беззвучно плачет и, кажется, находится далеко отсюда, будто заперта в теле, не реагируя на внешний мир. Стеклянный безжизненный взгляд. Если во сне она реагировала на ласки, то, проснувшись, ушла в себя.

Впадаю в ступор и не знаю, что делать дальше. То, что у нее неадекватная реакция на близость, это и дураку понятно. Не думаю, что был так груб, чтобы довести малышку до такого состояния.

Или был?

Смотря на девушку, вижу ее состояние, и что-то екает в груди, режет и жжет, причиняя почти физическую боль. Это не раны, а что-то другое. Пока не понятно, но разбираться буду после. Нужно выводить ее из своеобразного транса.

Провожу рукой по ее щеке. Аккуратно и даже с нежностью, и зову:

– Мира, вернись. Что с тобой?

На последнем слове голос надламывается, становится неузнаваемый. Да меня так не затрагивает смерть, как безжизненный взгляд девушки.

Что с ней такое?

Пока я размышляю, как дальше быть, в палатку заходит Сакар. Кто бы еще пришел без приглашения, только давний друг. Не отвлекаюсь от миры, пытаясь уловить малейшие изменения, но их нет. Она никак не реагирует, и это пугает.

– Рагнар, ты пришел в себя…

Говорит мужчина и осекается, он замечает неподвижную девушку в моих объятиях и, бросив сумку, стремительно приближается. Что-то темное ворошится в груди, безжалостное и кровожадное.