Бубновый туз - стр. 45

Жиганы довольно заулыбались.

– Любят карты Кирьяна!

– На то он и Фартовый!

– У меня нет сейчас столько денег, – потупившись, сказал Гаврила.

– Ничего, потом отдашь, – смилостивился «иван», дружески хлопнув жигана по плечу. – Все, хватит! Мне кажется, что этот день никогда не закончится.

Перехватив узкую девичью ладонь, он слегка сжал ее. Пальчики были совсем тонкие, будто бы спички. Тисни их покрепче, так они и затрещат! Поднявшись из-за стола, он потянул за собой Люсю. Девушка последовала за ним покорно.

– Степановна, ты постелила гостю? – спросил Фартовый.

– Постелила, Кирьян, в соседней комнате... Давай я тебя провожу! – кокетливо поправила Варвара прическу.

– Не надо, – отрезал жиган. – Меня твоя племянница проводит.

– Ну как скажешь, дорогой гость, – натянуто улыбнулась маханша.

Взяв со стола бутыль с остатками самогона, Кирьян сказал:

– Я с племянницей твоей за твое здоровьице выпью.

Приобняв Людмилу за талию, Фартовый вышел из комнаты под одобрительные окрики жиганов.

Прошло уже полгода, как Игнат Трофимович Сарычев возглавил Московскую чрезвычайную комиссию. По большому счету, в его судьбе практически ничего не изменилось – заниматься приходилось тем же самым, что и в Питере, а именно: вылавливать уркачей и жиганов, чей преступный разгул по стране приравнивался к национальной трагедии; гасить всякий политический сброд, мнивший себя революционерами; разбираться с уголовниками всех мастей и просто хапугами, вознамерившимися погреть руки во время революционного пожара.

Больше всех хлопот доставляли жиганы. Они работали по-крупному, старались не размениваться на мелочовку – дня не проходило, чтобы налетчики не ограбили какую-нибудь фабрику или завод.

Но вместе с политической анархией и обычной мелкой уголовщиной, которой всегда было предостаточно, по Подмосковью прокатилась волна каких-то невиданных, непонятных зверств – вырезались целые семьи! Так, например, с месяц назад в Медведкове была зарублена семья из десяти человек. В глаза бросалась одна странность – мокрушникам каким-то образом удалось связать все семейство, усадить их на пол, а потом по очереди зарубить топором. Причем никто из убитых так и не оказал сопротивления, а ведь четверо из них были молодыми крепкими мужчинами, способными постоять за себя.

Умерщвляли людей из-за вороха тряпья, из-за горсточки бижутерии. И с этими душегубствами тоже надо было разбираться.

Вспомнив этот случай, Сарычев разнервничался. Заложив руки за спину, прошелся по кабинету, остановился у окна. Затем тяжеловато опустился на стул. Сарычеву хотелось выглядеть спокойным, но получалось плохо. Зайди сейчас кто-нибудь из сотрудников в кабинет, так непременно обратил бы внимание на его тревожность.