Бросить вызов Коко Шанель - стр. 13
– Немного есть. И мой день рождения только через два месяца.
– Это неважно. Итак, мы едем к Шанель!
– Коко Шанель? Высокая мода? Может, купим что-то в обычном универмаге?
– В этот раз мы не экономим. Ты должна выглядеть шикарно. Даже лучше, чем шикарно. Великолепно.
– Это так не работает, Чарли. Даже если мы найдем шикарное… великолепное платье, которое будет стоить всех денег, которых у нас нет, на подгонку уйдут недели. – Кроме того, великолепная, да даже шикарная, – не те прилагательные, которыми можно описать женщину в трауре, женщину, которая, взглянув в зеркало, видела отражение трагедии, которую сама и сотворила.
– Ну пожалуйста, Лили, – начал он тоном, который использовал, когда мы были маленькими и я не разрешала ему играть с моими бирюльками, пусть сейчас ему и шел уже двадцать второй год, а мне стукнуло двадцать три.
Я стянула с него водительскую кепку и взъерошила волосы.
– Твоя взяла. Но только не Шанель. – Я хотела купить платье в другом месте. Аллен иногда заглядывал в модные журналы, которые я читала, и ему не нравились изделия Шанель, он считал их слишком строгими, почти маскулинными.
– Ты шутишь? Каждая женщина хочет иметь вечернее платье от Шанель.
– А эта женщина в данный момент хочет Скиапарелли. Давай поедем туда. Ее дочь училась в нашей школе. Интересно, помнит ли она меня.
Моя ученица Мари Скиапарелли – она использовала фамилию матери, а не отца – имела акцент, который свойственен тем, кто везде является одновременно и чужим, и своим. Она родилась в Нью-Йорке, училась во Франции, Германии и Англии. У нее был полиомиелит, и Аллен с его братом Джеральдом были очарованы ее историей болезни, длинным списком методов лечения и операций, которые сумели превратить ее искривленные полиомиелитом тонкие ноги в ноги красивой молодой женщины, которая плавала и каталась на лыжах.
Иногда по воскресеньям из Парижа приезжала ее мать, закутанная в меха, обвешанная тяжелыми украшениями и в невероятно стильных платьях и костюмах, чтобы отвести дочь на воскресный обед.
– И повидаться с британским любовником, – прямо заявила мне Мари. – На самом деле с двумя. Братьями.
В одно унылое ноябрьское воскресенье, когда небо было затянуто серыми облаками, мадам Скиапарелли пригласила нас с Алленом присоединиться к ним.
– Гого говорит мне, что ей нравятся ваши уроки рисования, – сказала она, стоя в коридоре школы, ее крошечная голова еле выглядывала поверх огромной соболиной шубы. – Так что присоединяйтесь. Ростбиф и салат. Никакого хлеба и пудингов. Из-за этой школы моя дочь растолстеет! – Даже в полутемной комнате благодаря драгоценностям и золотым вышивкам мадам светилась, словно райская птица, забредшая в голубятню.