Брошенный отец - стр. 9
Этот новый этап мы смело вдвоем преодолели. Порой, сидя за ноутбуком, я смотрел на дочь, на то как она увлеченно играется с разноцветными кубиками или пытается разобрать игрушку, чтобы понять, как эта штуковина устроена в середине. Я смотрел и чувствовал, что где-то глубоко-глубоко внутри меня что-то нестерпимо ноет. Глядя на дочь, я понимал, что люблю ее так сильно, как, наверно, никого в жизни еще не любил. Эта любовь абсолютна и безусловна. А еще она очень опасна. Потому что, когда так любишь, еще сильней боишься потерять или узнать, что твоему ребенку кто-то может навредить.
Наблюдая за Соней, я понимал всю масштабность и чудовищность поступка Алёны. Я ненавидел эту женщину. Ненавидел, потому что она своим побегом в будущем обязательно причинит боль моей дочери. Я прекрасно знал, что, когда Соня подрастёт, она обязательно спросит меня о матери. Если честно, я боялся этого неизбежного разговора. Мне не хотелось ощущать в себе ненависть, но я не мог ее вытравить. Не мог простить Алёну и вряд ли вообще когда-либо прощу.
Я не жаловался на жизнь, пусть временами бывало крайне сложно, но я не считал себя жертвой или несчастным человеком. Просто одна мысль о том, что мы с Соней здесь и сейчас боремся с ее зубами и еще миллионами других забот, а она… Алёна сейчас где-то там наслаждается жизнью… Меня тошнило от такой несправедливой действительности.
Спираль времени продолжала раскручиваться. Еще одной запоминающейся точкой в моей памяти стал обычный ноябрьский день. Соня уже смелей вышагивала по аллее в парке и приходила просто в дикий восторг, когда видела синиц, что садились на спинку скамейки и тут же улетали высоко в небо.
Как для начала ноября погода стояла довольно тёплая. Каждый раз, когда мы с дочкой собирались на прогулку, я взял для себя правило, что в эти полчаса-час абсолютно забываю о работе, чтобы разгрузить мозги. В этот раз к нам присоединился Лёха, поэтому выполнять собственное правило мне было куда проще.
- Привет, кнопка, - Лёха помахал рукой Соне и упал рядом со мной на скамейку. – Как дела, молодой отец? – он вручил мне бумажный стаканчик с горячим кофе.
- Как видишь, нормально, - я немного отхлебнул.
- Твоя не объявлялась?
- Она не моя, - неожиданно резко ответил я. – И нет, не объявлялась.
- Дружище, не рычи. Я просто спросил. Дикая, конечно, у тебя история. У нас весь офис до сих пор еще в шоке.
- Всё у меня нормально. Я не жалуюсь.
- Ну я бы так не сумел. А ты прям молоток, дружище. Пример для подражания.
- Хватит, - оборвал я. – Хвалить за то, что я выполняю свой прямой родительский долг – идиотизм.