Брошенный отец - стр. 4
Допив уже давно остывший кофе, я вымыл чашку и стараясь как можно меньше шуметь, прошел в спальню. Здесь всё еще витал сладковатый аромат Алёнкиных духов. От их присутствия в этой комнате мне вдоль позвоночника будто импульсы тока кто-то пустил. Моя боль была еще слишком острой и свежей, поэтому такая реакция на простой аромат женских духов вполне оправдана. Завтра же избавлюсь от них.
Я осторожно подошел к детской кроватке и посмотрел на спящую Сонечку. Такая крошечная, особенно, когда едва ощутимо касаешься ее ручки или пальчиков. Рядом с дочкой я с первых дней ощущал себя огромным неуклюжим медведем, который может не нарочно сделать что-то не так или причинить боль. Потом как-то это прошло, и я уже научился быть уверенным в себе, когда держал Сонечку на руках.
Времени для того, чтобы жалеть себя или утопать в бескрайних водах собственного отчаянья у меня уже не было. Я дал себе слабину там, в ванной комнате, несколько часов назад. Теперь нужно брать себя в руки. Уже завтра Соня проснётся и будет нуждаться во внимании, будет хотеть кушать и было бы неплохо выйти на часок-другой на прогулку. Несмотря на то, что случилось, время всё равно продолжает свой ход, ночь сменяет день, а день сменяет ночь. По большому счету вселенной наплевать на твои проблемы и переживания, она продолжает свое бесконечное движение и тут ты либо подстраиваешься, либо выбываешь из игры.
Склонившись над Сонечкой, я аккуратно поцеловал ее в лобик. Усталость резко навалилась на меня и я, не раздеваясь, лёг в кровать. За окном поднялся ветер, и где-то вдалеке послышался ревущий гул мимо проезжающего мотоцикла. За стенкой булькал холодильник, а на потолке плясали тени деревьев. Я долго всматривался в эти тени, постоянно прислушиваясь, не проснулась ли Сонечка. Постепенно я начал проваливаться в сон с твёрдым убеждением, что завтра станет легче. Станет. Я в этом даже не сомневаюсь.
3. Глава 3. Будни.
Дружба удваивает радости и сокращает наполовину горести.
— Ф. Бэкон.
Будни помчались мимо меня так, будто кто-то их трансформировал в сверхзвуковой самолёт. Один день сменялся следующим и так по кругу, только и успевай делать новый вдох и снова с головой уходить в работу и воспитание дочери.
На следующий день после того, как Алёна уехала с Петей в неизвестном для меня направлении, я, как заведенный, начал избавляться от ее вещей. Мне было больно и тошно видеть их. Обычные тряпки, блестящие флаконы с косметикой, нижнее бельё, что я покупал на свои первые заработанные деньги, да бы порадовать Алёну – всё это было без зазрения совести выброшено. Я не хотел видеть в своем доме ни единой даже самой крошечной вещи, что могла мне напоминать о женщине, которую я любил и которая выдрала с корнями всё живое, что у меня было внутри.