Брошенная семья. Путь к счастью - стр. 29
А потом он меня предал, и я ушла.
Никому нельзя верить! Ни-ко-му!
— Что случилось? — спрашивает с тревогой.
Смотрю на мужчину. Он не прячет своих эмоций, и это так непривычно для меня.
Я отвыкла от искренности и открытости при разговоре. Привыкла взвешивать каждое слово и предугадывать реакцию собеседника. Брак с Савелием очень многое во мне поменял.
Раньше я безоговорочно верила людям, была беззаботной и парила на крыльях. После неоднократных предательств со стороны близких стала другой.
— Какая разница, — горько усмехаюсь. — Ты все равно не сможешь помочь.
— Уверена? — Под пристальным мужским взглядом теряюсь. Миша смотрит в самый центр моего израненного сердца и видит там все, что есть. Без прикрас.
Я не могу спрятаться от его взгляда. Он прожигает меня насквозь.
— Эля, что случилось? — повторяет с нажимом. Искренность и сопереживание в его голосе пробивают брешь.
Кусаю губы до крови, но поток рыданий сдержать не получается. Прячу лицо в ладонях и продолжаю реветь.
Кажется, что мир вокруг рушится, и я не в силах остановить разрушение. Скоро вокруг меня останутся лишь руины, и на них мне предстоит жить.
Я теряю почву под ногами, уверенность в завтрашнем дне сходит на ноль. Себя теряю!
Как с этим справиться? Как в таком состоянии вытащить дочь? Как бороться? Как жить?..
Горько… Как же мне горько…
Все против меня. Нет поддержки.
— Ш-ш-ш, — вдруг чувствую на своих плечах сильные мужские руки. Исходящее от них тепло проникает в самую душу и согревает ее. — Иди ко мне. — Миша несильно притягивает меня в свои объятия. Не сопротивляюсь. Даже на малейший протест у меня сейчас сил просто нет.
Утыкаюсь лбом в горячую крепкую грудь, вдыхаю до боли знакомый родной запах, убираю ладони от лица и обнимаю Мишу. Сдаюсь.
Он ничего не говорит. Прижимает меня к себе чуть крепче, чем позволяют правила приличия. Гладит по спине, шепчет ободряющие слова, успокаивая.
— С Анечкой все хорошо, — говорит с жаром. — Ее жизни ничего не угрожает. Пройдете реабилитацию, и все будет в порядке. Поверь!
— Не в этом дело, — признаюсь немного успокоившись. — Тебе я верю, — смотрю в его глаза и тону в них. — А вот другим…
Снова накидывается обреченность. Мне приходится сделать глубокий вдох и задержать дыхание, чтобы снова не разреветься.
— Ничего непоправимого не произошло. — Миша смотрит мне в глаза, говорит самые обычные вещи, а я в них чувствую двойное дно. — Снова твоя мама? Я так понимаю?
— Угу, — киваю. Опускаю глаза. Мне стыдно.
Все то время, пока мы были с Мишей вместе, моя мать была категорически против наших отношений. То и дело пыталась нас рассорить и вставляла палки в колеса, как только узнавала о предстоящей встрече.