Бросаешь мне вызов, Тихоня? - стр. 41
Я не помню, почему он поругался с родителями и ушел из дома, но в памяти часто всплывали слова отца: «неблагодарный щенок». Мой папа был хорошим, добрым, заботливым, он бы не стал безосновательно бросаться такими словами. Ему было больно, это все от обиды.
Меня сейчас тоже топит обидой. Пока я пыталась выжить одна в этом мире, мой брат жил в свое удовольствие, ни в чем себе не отказывая. Даже не попытался меня найти.
Я остаюсь сидеть на месте. По щекам текут слезы, я закусываю до крови внутреннюю сторону щеки, чтобы не всхлипывать.
— О, начинается, начинается! — я в машине не одна, но все это время не слышала, о чем говорят сзади. Гонщики рассаживаются по машинам.
Предательство Демона уже не воспринимается так остро. Хотя о каком предательстве я веду речь? Чтобы предать, он должен был что-то пообещать. Поцелуй для таких, как Демьян Кайсынов — даже не повод для знакомства. Вокруг него всегда полно красивых девушек, готовых просто так удовлетворить все его потребности. А тут поцелуй. Смешно.
А брат…
А что брат? Я ему была не нужна. Луше будет оставить все, как есть. Все эти годы у него не было сестры, вряд ли я ему понадоблюсь сейчас.
Наблюдаю, как мой брат садится в машину, не открывая своему «талисману» дверь. Девушка садится сама. Единственным, кто открыл дверь для своей спутницы, был Ян. Ника не оценит, но на фоне всех остальных ее сводный брат выглядит достойно.
На водительское сиденье запрыгивает Герман. Сейчас я могу лучше его рассмотреть, но отворачиваюсь к окну, прячу мокрые щеки, тихо стираю с них дорожки слез. Парень тянется через меня к бардачку, молча кидает на колени пачку салфеток и тут же возвращается к планшетам, установленным на приборной панели. Никак не комментирует мою тихую истерику. Будто он каждый день наблюдает что-то подобное, и это стало обыденностью. Я в некотором ступоре. Я не делала этого напоказ, не нуждаюсь в чужой жалости. Реакция обескураживает, мне больше не хочется плакать.
Утираю лицо салфетками, снимаю под глазами потекшую тушь. Использованные салфетки Герман забирает из моих рук, открывает окно и молча выкидывает, параллельно с этим что-то настраивает. Парень красивый, но определенно странный.
— Выпей воды, — протягивает мне бутылку, не заметила, откуда он ее вытащил. — Я из нее пил, но ты можешь не переживать, я ничем не болею, — абсолютно ровным голосом, на меня не смотрит, параллельно отвечает на вопросы ребят сзади без особого энтузиазма. Чуть хмурится, будто шум его напрягает.
Делаю пару глотков, почти полностью успокаиваюсь. Воду оставляю у себя. Гоночные машины приготовились к старту. Выстроились метрах в ста от нас. В свете ослепляющих фар стоит девушка в короткой юбке и топике, с флажками в руках. Для чего такие жертвы?