Бродяга. Европейская гастроль - стр. 29
Не буду на этот счет особо распространяться, приведу лишь один случай, который произошел со мной в Калининграде и который в полной мере отображает почти всю «палитру» правоохранительных органов. Я был задержан по подозрению в воровстве и содержался в «обезьяннике» уже вторые сутки. Знал точно, что на меня у ментов ничего не было за исключением того, что был судим за воровство. Поняв, что добиться чего-либо от меня – голый номер, а доказательств ноль, сверху дали команду отпустить. Я, естественно, еще не знал об этом, но тот легавый, который должен был привести приказ в действо, решил урвать с «паршивой овцы» хоть шерсти клок. Чего только я не повидал на своем веку, но чтобы легавый просил туфли, такого я не припомню. Следует отметить, что ни одной из рыжих цацок на мне не было, зато были какие-то брендовые туфли, сейчас уже не помню марки, но этот черт, видно, неплохо разбирался в моде. Я потом вспомнил, как при шмоне он такими горящими глазами разглядывал мои вещи, что я тут же это просек и взял на заметку.
Несколько человек, которые встретились мне на пути, пока я не поймал такси, точно подумали, что я умалишенный. Да я бы и сам так подумал. Ну, представьте, еще не совсем стемнело, идет мужчина, в приличном костюме и в каких-то грязных домашних тапочках. Можно было бы заменить мой костюм на халат, он бы сделал и этот обмен, но, слава Богу, возможности такой у этого козленыша не было.
Это я описал момент, при котором вины моей не было ни на йоту. Когда же вор «на деле», тем более за границей, необходимо иметь на себе такие цацки, от которых даже слывший в своём окружении честный мент не смог бы отказаться. В конце концов, даже все драгоценности мира не идут ни в какое сравнении с месяцем, проведенным за решеткой.
И еще несколько строк в этой связи. Прочитав перечень моих аксессуаров, читатель, наверное, недоумевает. Ну ладно там парфюм, цацки, прикид, но котел[37], ведь продав его даже за полцены можно было не только приобрести новую ксиву, но плюс к этому жить на широкую ногу в Европе как минимум год, а то и больше, все зависело от аппетита. Дело в том, что часы эти были очень качественной подделкой. Даже не все часовые мастера сразу это определяли. Забегая вперед скажу, что сбагрил я их одному высокопоставленному мусору за услугу, которая обошлась бы мне, плати я наличными, в сотню, а то и полторы тысячи баксов.
Ступив на землю Сервантеса и Пикассо, в первую очередь, при входе в здание аэропорта, я стер с лица надменное выражение старого вора перевоплотившись в больного и немощного дедусю с милой и открытой улыбкой. Мне предстоял главный экзамен в этом «ВУЗе» под названием таможенный и паспортный контроли. Но все мои потуги с документом могли здесь же и закончиться. Более того, отсюда я мог бы укатить прямиком в Альхаурин-де-ла-Торре (тюрьма в Малаге), заподозри что-либо неладное в моем поведении представители этого ведомства. Дело в том, что возле каждого окошка почти в любом аэропорту мира на полочке лежит небольшое приспособление, похожее на школьное точило для карандашей, куда, в случае сомнений таможенника, пассажира просят вставить большой палец. А это было для меня сродни смертному приговору. Я, конечно же, утрирую, но, как говорится, «каждому свое». А теперь представьте, как я проходил это препятствие, конечно же, с напускным безразличием, но с волнением, описать которое весьма сложно.