Брод через Великую реку. Книга 2 - стр. 63
– Алёсыка… Отеса… пливезти… – она посмотрела на Михаила и, показав на него пальцем, добавила. – Сыбко плохая… быть…
Силы опять его покинули, глаза закрылись, хотя в душе стало очень хорошо. – Значит, сын нашёл меня… А эти хорошие люди откачали… Сынок… Нина… Я очень люблю вас…
И одинокая слеза скатилась по небритой щеке…
Когда он проснулся в очередной раз, рядом сидела Нина и смотрела на него своими ясными глазами. Поодаль и сзади стоял Алёшка и эта девочка-подросток. А ещё дальше – таёжный друг сына Николашка, его отец и мать. Он попытался поднять голову, но не смог: всё тело его было заковано во что-то твёрдое, но тёплое и приятное.
– Ну-ну, непоседа… – улыбаясь, произнесла Нина. – Хоть один разок над тобой покомандую, пока ты в глине! Очнулся, родненький… И чего тебя понесло куда-то в тайгу?
Словно молнией ударило в голову Михаила. – А как же Богомол? Я его спрятал или нет?
И обмяк, вспомнив, как руками загребал яму с ненавистным ларцем. – Значит, всё-таки спрятал! Тогда можно и подлечиться…
Тетрадь закончилась… Какое-то странное чувство вдруг охватило меня. Прокатившаяся вихрем жизнь нескольких моих предков заставляла задуматься над всем тем, что окружало меня. – А, может, это было тогда, очень давно? И с нами не имеет ничего общего?
Однако вся эта мистическая мишура меня совсем не трогала, и голова искала другое и более важное. – Брошка… Она, наверное, должна стоить миллионы!
С этого момента во мне что-то перевернулось, и в голову пришла достаточно конкретная мысль. – А что если кто-то из этих записок ищет то место, где спрятана брошка? И это место описано в одной из тетрадей?
Чем больше я раздумывал над этим, тем больше хотелось узнать, что же было дальше и страшнее придумавались картины. И возник один очень важный вопрос. – Кто это может быть?
Ещё когда вытаскивал вторую тетрадь, я обратил внимание на то, что она как-то странно прилипла к третьей, которую сразу и не заметил. Тогда разбираться во всём мне не захотелось, но теперь волей-неволей пришлось. Когда же вытащил вторую тетрадь из папки, моему удивлению не было предела – большая часть обложки тетради была сгоревшей, остальная – черно-копченой. Первый лист на одну четверть представлял серо-копченый кусок записи, а остального не было. Второй лист только на одну треть остался целым, остальной части листа не было совсем. Остальные листы местами подгорели.
– Ничего себе… Это что же такое с ним стало? – пробормотал я с удивлением рассматривая. – В огне печной трубы дома он побывал, что ли?
Подумав, что тетради лежали в тайнике у печной трубы и печной огонь мог как-то попадать туда и повредить тетрадь, успокоился и открыл то, что осталось от записей во второй тетради.