Бриллиантовый крест медвежатника - стр. 7

Митрофан молча наклонил голову.

– Ровно в полдень…

– Лады, – поднялся Митрофан.

Тверской бульвар был уже иным, чем, скажем, при прадеде Савелия, секунд-майоре Павле Петровиче Родионове, поселившемся в Москве после выхода в отставку. Не было липовых аллей – их вырубили на дрова французы еще осенью 1812 года; не было шелковичных деревьев, изничтоженных в одну ночь по приказанию генерал-губернатора графа Арсения Андреевича Закревского, узнавшего о недовольстве ими («не деревья, палки какие-то») императора Николая Павловича, коему злые языки припомнили сей случай с шелковичными деревьями, когда прилепилось к нему обидное прозвище Палкин. Вместо английских дорожек, аккуратно посыпанных некогда мелким гравием, стелились теперь под ногами гуляющей публики залитые асфальтом тротуары. Но, как и прежде, бульвар оставался излюбленным местом прогулок москвичей.

Самых разных людей можно было встретить на сем бульваре в погожий день!

Здесь выгуливали своих собачек дородные московские барыни из старых боярских родов; важно прохаживались, сверкая золотом эполет, генерал-адъютанты свиты Его Величества государя императора Николая Александровича и статские генералы в чинах действительных и просто тайных советников.

Здесь можно было повстречать какую-нибудь мировую знаменитость, которую вопреки ее воле и желанию притащили на Тверской бульвар, дабы показать всем, вот, дескать, какие мы – запросто гуляем и держим беседу с академиком (членом-корреспондентом) таким-то такой-то Академии наук.

Поэты и художники в беретах и касторовых шляпах, целыми днями высиживающие в кофейнях и кондитерских, выплескивались на бульвар шумными стайками, похожие на воробьев, собирающихся позавтракать конским навозом.

Древние старушенции, коим давно уже пора бы перестать коптить небо, с такими же, как они, дряхлыми компаньонками или мамками да няньками гусиным шагом дефилировали по бульвару, в упор лорнетируя прохожих и вслух возмущаясь вольными нравами нынешней молодежи.

А сколько здесь было франтов и франтих! По ним запросто можно было составлять каталоги новейших французских и италианских мод, а затем рассылать их по самым модным московским магазинам – Циммермана на Сретенке и Отто Краузе на Кузнецком мосту.

А сколько здесь завязывалось новых знакомств! Сколько плелось хитроумных интриг! Словом, настоящая московская жизнь кипела только здесь, на Тверском бульваре.

Когда Савелий подъехал на извозчике к дому Ермоловой, вознице едва удалось развернуться: все проезды по Тверскому бульвару и около были заставлены каретами, крытыми колясками и уже нередкими для Москвы «Бенцами» и «Роллс-Ройсами».