Бригантина в песках - стр. 4
Богомольных паломников полны,
За кормою бурлила вода.
И, пожалуй, уже никогда
Не забудут студёные волны,
Как в тени монастырской стены
Над багрянцем вечернего моря
Звон упругой гитарной струны
Разрывал пелену тишины,
Словно шелесту волн этих вторя.
А мы грелись от углей костра,
Как в одежде из тёплого плиса,
И могли просидеть до утра,
Наплевав на морские ветра
И на вздохи холодного бриза.
Там над морем сгорала заря,
Прорезая лучами оконца,
Купола и дома серебря
И алеющей рябью искря
В переливах закатного солнца.
Но сейчас на тех окнах узор –
Словно севера злые оскалы.
Похоронен в сугробах Фавор,
Слепят снегом глазницы озёр,
И пурга заметает каналы.
И пусть я сейчас в горной Сане,
Иссушающим солнцем согретой,
Но теперь почему-то вдвойне
Очень хочется вырваться мне
В соловецкое первое лето –
В то, где в гладях студёной воды
В тишине векового покоя
Отражаются храм и кресты,
Где струятся молитвы, и ты
Тихо крестишься у аналоя.
И пусть к вере мы часто глухи,
Я надеюсь, в минуты печали
Бог простит мне в том храме грехи
И небрежные эти стихи,
Что недосочинил на причале
Про угрюмый и сумрачный край,
Что не знает чинов и различий,
Где для каждого спрятан свой рай,
Если любишь дорогу и грай
В опустевшем лесу стаи птичьей.
В тот суровый и чистый покой
Будут рваться теперь наши души
Сквозь туман беломорский густой
Над всклокоченной штормом водой
И скупыми обрывками суши.
И я верю – на тех островах,
В нашей дружбой проверенном месте,
На как будто застывших в веках
И в немой тишине Соловках,
Мы ещё соберемся все вместе…
Декабрь 2010 г.
Сана, Йемен
Плайя Хирон
Над заливом Свиней по деревьям ударили пули,
Вышибая на жаркий песок размозжённые щепки,
А вдали корабли чёрным дымом от борта блеснули,
Накрывая огнём редких дотов бетонные слепки.
Самолёты кружили в горячем апрельском рассвете,
Расчищая снарядами путь для отрядов десанта.
В лужи грязи и крови валились под взрывами дети,
И по спинам убитых шагала нога оккупанта.
Враг бесчислен, жесток. Он пришёл покарать непокорных –
Не смирившихся с подлостью, жадностью, рабством и ложью,
Отучить от идей о свободе и равенстве вздорных
И заставить их биться, как прежде, угодливой дрожью.
Гробовой тишиною смирили свой стук кастаньеты,
Когда радиодиктор прочёл леденящие вести,
И крестьяне, насупившись, наспех точили мачете
В онемевшей от ужаса душной и знойной сиесте.
Неужели напрасны былые победы и вера?
И запретные книги, что втайне читали запоем?
Разве кровь, что лилась в золотые пески Барадеро,
Будет попросту смыта кипучим хрустальным прибоем?
Как понятны тогда оказались простому народу
Те слова Че Гевары, что эхом гремят в поколеньях: