Брестский квартет - стр. 39
Шофера Крутицын, как и обещал, оставил в живых. Его просто привязали к дереву лицом к дороге. Утром наверняка заметят свои, освободят. К этому времени беглецы будут уже далеко.
– Живи, Ганс!.. – цедил сквозь зубы Брестский, безжалостно затягивая веревки. – И помни, что русские подарили тебе жизнь! И вообще, зря вы сюда пришли. Видит Бог, зря…
Немец, еще не понимая, что с ним собираются сделать, испуганно таращился то на Диму, то на молчаливого и оттого еще более страшного Чибисова, и быстро лепетал что-то про свою фрау и двух оставленных дома киндеров, пока ему не вставили в рот кляп.
Четыре тени быстро скользнули в лесной мрак и растворились в нем без следа. А может быть, и не было их вовсе? Так – бред, кошмарный сон?..
Шоссе снова ожило. Но свет проносящихся мимо машин, увы, не доставал до привязанного к дереву человека, и сдавленный отчаянный крик его тонул в гуле моторов и гусеничном лязге. Война только начиналась, а шофер уже хотел домой к белотелой чистопородной жене, к ее горячим подмышкам и светлым личикам своих малолетних сыновей. Он завел к небу полные страдания глаза и почти завыл от тоски и отчаяния…
20
Как хорошо и покойно, сидя за письменным столом, представлять бескрайние пущи и дубравы Беларуси, ее сверкающие в солнечных лучах изгибы рек и неправильные овалы озер, коварные трясины, застеленные зелеными покрывалами ряски, ее села и городки – все эти Миничи, Мелехи, Залужья, древнеславянские названия которых словно взывают к твоим собственным, забытым уже корням и наполняют душу смутной, неясной, но такой сладкой печалью. Но именно здесь, в этих благодатных, сказочных, колдовских местах полегли тысячи советских солдат – вчерашних мальчишек, чьи безжалостно иссеченные осколками и прошитые пулями тела когда-то так заботливо мыли и лелеяли добрые материнские руки. Солдаты 41-го года – они прожили свои последние дни среди смерти и ненависти, трусости и отчаянной храбрости, оставив родным лишь вечную боль и пожелтевшие от времени фотокарточки…
Танковая группа Гудериана – этакая жирная синяя стрелка на карте, – легко, как сквозь масло, пройдя приграничные заслоны, стремительно продвигалась к Минску, нисколько не заботясь об оставшихся в тылу очажках сопротивления. Следующие за танками механизированные части вермахта должны были окончательно затушить эти разметанные, но еще тлеющие, еще обжигающие угли. Со стороны Вильнюса к столице Белоруссии также стремительно продвигалась другая танковая группа. Счет шел уже на дни, если не часы. Гигантские бронированные клещи грозили вот-вот сомкнуться, а меж ними, подобно бурлящей полноводной реке, все текли и текли от западной границы в сторону Волковыска, Слонима и Барановичей разрозненные части Белостокской группировки советских войск. Текли, разбиваясь о пороги немецких заслонов, что поджидали их на основных дорогах и переправах…