Брестский квартет - стр. 32
Когда Брестский открыл глаза, в лесу еще было темно. Крутицын сидел неподалеку на поваленном дереве и, глядясь в маленькое зеркальце, брился.
– Ну, вы, Сергей Евграфович, ну… – поразился Дима, зябко поежившись, и потер свои колючие щеки.
А счетовод тем временем умылся водой из фляжки и с невозмутимым видом стал заклеивать клочками газеты небольшие порезы.
После скромного завтрака решились наконец выйти на пустынную дорогу, бегущую в сторону Барановичей меж бескрайных колхозных полей. Вдоль дороги чернели остовы сгоревших или просто брошенных машин, валялись раскрытые чемоданы, вещи. Попадались и убитые…
Угнетенные этим зрелищем путники не сразу заметили идущую им навстречу большую колонну военнопленных в сопровождении немецких автоматчиков. Бежать было уже поздно.
– Иди спокойно. Мы с тобой – мирные граждане. Только в глаза конвоирам старайся не смотреть, – быстро сказал Крутицын и потрогал верхнюю губу.
Поравнявшись с колонной, товарищи сошли на обочину. Один из немцев с закатанными до локтей рукавами вдруг обратил внимание на Диму. Конвоир кивком подозвал к себе Брестского, и когда тот подскочил, сунул руку в его оттопыривающийся карман. Голубые глаза солдата радостно заблестели, когда он извлек оттуда пистолет.
– Зольдат, комьюнист? – спросил немец, грозно сдвигая пшеничные брови, и ткнул пистолетом в подбородок Брестского.
– Нет, что вы, нет!.. Упаси Бог!.. – растерянно залепетал Дима, и видно было, как мертвенная бледность проступила сквозь его загар и суточную щетину.
Но немец уже не слушал. Сунув пистолет за поясной ремень, он подтолкнул несчастного дулом своего автомата к колонне и повернулся в сторону Крутицына. Тут счетовод отчебучил такое, что Дима от него вовсе не ожидал.
Сергей Евграфович вдруг рухнул на колени и стал кланяться проходящим мимо немцам. Те весело заржали, показывая пальцами на странного русского.
– Отец, встань, не позорься! – крикнул ему кто-то из пленных.
– Сволочь! – как пощечиной, залепил другой.
Но Крутицын, казалось, не слышал этих слов, не замечал взглядов, продолжая раболепно кланяться проходящим мимо немецким солдатам. Никто не видел его глаз, а если бы случайно заглянул в них, то с ужасом отшатнулся: столько в них было в этот момент ненависти.
Брестский пару раз пытался обернуться на Крутицына, неосознанно ища защиты, но сильный тычок автоматным дулом в спину заставил его влиться в колонну и покорно шагать с другими пленными все дальше от бухающегося в придорожную пыль счетовода. Димино лицо выражало полнейшую растерянность.
– Это ошибка, это какая-то ошибка… – проговорил он наконец.