Бренная любовь - стр. 52
– Нет. – Ларкин упрямо помотала головой. – Он действительно ее видел.
Дэниел засмеялся.
– Прости, к мистицизму я охладел курсе на третьем. Это…
– Ладно. Хватит. – Она убрала книгу обратно в ящик и начала складывать в папку наброски Тристана и Изольды. – Если мы хотим пообедать, надо скоро выезжать. Взглянешь на картину Кэнделла?
– Конечно.
Дэниел прошел за ней в коридор.
– Она здесь, – сказала Ларкин и открыла дверь в крошечную комнатку, прежде служившую, видимо, кладовой для белья: здесь до сих пор стоял едва уловимый запах крахмала. Свет сочился сквозь узкое окошко под самым потолком; на стенах от полок остались темные полосы. Под самым окном висела маленькая картина в овальной раме. Долговязый Дэниел шагнул в кладовку, чтобы ее рассмотреть, и заполнил собой почти все помещение.
– Совсем крошечная! – воскликнул он.
– Да, многим требуется лупа, чтобы как следует ее рассмотреть. Но в большой комнате она потерялась бы, поэтому я храню ее здесь.
– Она твоя?
Ларкин улыбнулась.
– Подарок от художника.
На овальном полотне помещалось столько крошечных фигур, что Дэниел не сразу разобрался в этой мешанине – от первой же попытки разболелась голова. Он нагнулся и разглядел шедшую по нижнему изгибу полотна подпись крошечными буквами: ПЕС ЕЩЕ НЕ СПРЫГНУЛ.
Он нахмурился, пытаясь найти собаку среди буйной, затейливо выписанной растительности и множества людей.
– «Пес еще не спрыгнул». Что это значит?
– Это из легенды. «Король Орфео».
– Первый раз слышу. Орфео – это Орфей?
– Наверное. – Ларкин печально и озадаченно смотрела на картину. – Чего только не выдумывают люди в попытках объяснить необъяснимое.
– Например?..
– Например, тоска по покойным. Для меня это всегда было загадкой. Люди скорбят по ним, горюют, мечтают вернуть, но их больше нет, сколько ни ищи. А люди все равно ждут и тоскуют. Это так красиво. – Она отвернулась; длинные волосы упали ей на лицо, когда она выходила из кладовки в коридор. – А это!..
Ларкин подняла руку к окну и стала крутить кистью, подставляя ее бледному свету, который проникал меж пальцев и делал их то белыми, то черными, то белыми, то черными.
– Игра света и тени. Кьароскуро. Так красиво! И загадочно.
Дэниел недоуменно уставился на Ларкин, затем вышел за ней в коридор.
– Что ж, с этим не поспоришь.
Она резко обернулась к нему.
– Ты голоден? Я просто умираю от голода!
– О. Что ж. Хм…
Дэниел составил в уме табличку из двух колонок:
– Эмм, ну, я…
– Здесь неподалеку есть небольшой ресторанчик. Кухня отменная!
Она улыбнулась, и он поймал себя на том, что не может оторваться от ее зеленостеклянных глаз, гадая, каково это – дотронуться до ее скулы, вот здесь, где так странно отливает барвинком кожа…