Бренная любовь - стр. 34
Тот хотел что-то сказать в ответ, но осекся, встал из-за стола и пошел к двери. Напоследок еще раз покосившись на друга, он скрылся в кухне.
Дэниел облегченно выдохнул. Ларкин улыбнулась и развернула к нему свой стул. Их колени соприкоснулись, и Дэниел ощутил странное ликование: она предпочла его Нику!
– Итак, – прищурившись, сказала Ларкин. – Тристан, значит. Видели эскизы Берн-Джонса?
Он пожал плечами.
– Только репродукции акварелей, созданных по мотивам его оксфордских витражей.
– Значит, об остальных вам ничего не известно?
– Вы имеете в виду работы, которые он выполнял для компании Морриса?
– Нет.
– Поверьте, я просмотрел все – и не нашел ничего необычного, что имело бы прямое отношение к Тристану и Изольде. Есть одна картина Морриса, «Смерть Артура» Бердсли, – начал перечислять он, загибая пальцы, – пара малоизвестных вещиц Россетти и десяток работ безымянных прерафаэлитов. Все это, на мой взгляд, не представляет особого интереса, кроме разве что Бердсли. А, еще рисунок Жана Дельвиля… Он немного отличается от остальных. Творчество прерафаэлитов давно всем навязло в зубах, примелькалось, а я, как уже говорил, хотел найти нечто новое. Увы…
Он развел руками.
– Ничего нового нет. Все уже открыто.
Ларкин взяла его бокал, налила еще шампанского и протянула ему.
– Эти рисунки – другие.
– В самом деле? – Он выпил. – Что вам о них известно?
– Ну, для начала, их почти никто не видел. Это эскизы, незаконченные живописные работы, – сказала она. – Вернее, серия эскизов… Их три. Вы знаете про Пигмалиона и Галатею? Берн-Джонс дважды обращался к этой теме. Первые, ранние его работы, были выполнены по заказу семьи Кассеветти, вторую серию работ он закончил в тысяча восемьсот семьдесят восьмом. Эти чем-то на них похожи.
– Кассеветти? Знакомая фамилия, вроде бы…
– Да. Мария Кассеветти стала Марией Замбако, она позировала Берн-Джонсу для всех его знаменитых работ. Они были очень талантливыми, те девушки. Ее кузина Мари Спартали написала Тристана…
Дэниел встрепенулся.
– Так свою Изольду он писал с Марии Замбако?
Ларкин помотала головой.
– К тому времени Нед с ней уже расстался. Он неважно с ней обращался, знаете ли. Видел в ней ту, кем она никогда не была. В конце концов он это осознал – и порвал с ней. Рисунки датированы началом восьмидесятых, к тому времени их роман давно закончился.
– Где они хранятся?
– В особняке под названием Пейним-хаус.
– Это галерея?
– Скорее, клуб. Вернее, клуб там был лет сто назад, а сейчас это частная собственность, владелец никого туда не пускает. Но…
Ларкин подалась к нему. Он учуял запах ее волос: древесно-папоротниковый с ярким яблочным подтоном.