Бремя удачи - стр. 13
Императорская ложа – название тоже сохранилось со времен династии Угоровых – была полупустой. Оба посла скучали в своих креслах. Отгороженное шторкой место правительницы Диваны традиционно пустовало. Огромное кресло Потапыча – тоже. Лена широко улыбнулась послу Арьи и направилась к своему креслу, исправно соблюдая всплывшие в памяти ритуалы, дабы Карлу не было неловко за малость невоспитанную жену.
– Баронесса, счастлив знакомству, – воодушевился посол Арьи, едва Карл фон Гесс представил супругу. – Пригласите меня к беседе, умоляю. Я есть… немного не понимаю либретто. Но звучат намеки, весьма тонкие намеки: вы знаете автора и владеете партитурой.
Лена великодушно пригласила посла, улыбнулась еще приветливее. Покосилась на мужа: кажется, не собирается мешать чудить, даже вроде бы одобряет.
– Я знаю произведение наизусть, – скромно вздохнула баронесса. – Какая именно сцена вам неясна?
Посол просиял, шепотом предложил своему помощнику обеспечить для баронессы настоящие яблочные слойки арьянской кухни. Раскрыл книжечку с золотым обрезом и деликатно указал биноклем на середину листка. Лена изучила, повела бровью. Довольно провокационная для посольского любопытства сцена соблазнения героини злодеем. Хороший повод рассказать южноликрейскую легенду, которая легла в сюжет, спеть ее же в форме древнего сказа – посол этого явно не ожидал – и повторить в более современном звучании баллады, созданной «одним хорошим знакомым».
О том, что баронесса в голосе и шалит преизрядно, скоро знал весь театр. Звучание заполняло пространство под сводами свободно и уверенно. Сам по себе голос был интересен и настолько грамотно подан, что остаться вне газетных сплетен у баронессы на сей раз не было никаких шансов. Люди в зале рассаживались быстро и не вели обычных разговоров, затеваемых теми, кто пришел пораньше с целью завести знакомства, обсудить дела, послушать свежие сплетни. На галерке едва слышно шелестели: это та самая Елена Корнеевна, которой благоволит Алмазова, и если бы не муж-тиран и проклятый титул, она пела бы на сцене, а не сидела в зале, допуская упадок театра. Зрители исполняют партии куда лучше актеров, коим скоро выходить на сцену!
Ганзейский посол, каковы бы ни были его исходные намерения, тоже поддался общему настроению, даже пятна румянца проявились на сухих впалых щеках. Он довольно долго сидел в сторонке и вздыхал, соблюдая нейтралитет и помня о несколько натянутых отношениях своей страны с Арьей. Но после второй версии баллады перебрался в соседнее кресло и тоже занялся изучением либретто вместе с баронессой. В партере уже хлопали и просили повторить сказ полным голосом…