Братья крови - стр. 14
Оборотни гораздо ближе к природе, чем мы. Из них вышли многие видные ученые, как в Средневековье – алхимики, травники и рудознатцы, так и в Новое время – этнографы, ботаники, зоологи. Но они не умеют колдовать. Разве что самым сильным оборотням доступна слабенькая магия… Даже не магия, а ворожба на уровне деревенской знахарки. Поэтому встретить волкодлака, который способен противостоять вампиру на равных, задача непосильная.
Опять же оставалось непонятным, с какой целью меня преследовал офицер госбезопасности? Ну тут объяснение тоже может крыться в «эпохе большой нелюбви» между нашими государствами. Кто знает, что у них там в ФСБ в головах? Вдруг проверяют каждого, прилетевшего на самолете из Киева и поселившегося в «Метрополе»? Это же не маляры-штукатуры и не каменщики-плотники…
В общем, поразмыслив, я решил, что мое нынешнее приключение явилось следствием череды совпадений и недоразумений, самое меньшее. Значит, нужно впредь вести себя осторожнее, отправившись к клиенту, следить, чтобы не было «хвоста». А днем отправить Збышека испросить аудиенции у московского князя – все должно быть честь по чести. Нашими правилами разрешается не являться к правителю города в ту же ночь, как прибыл, но уж на вторую – обязательно. Иначе свои же не поймут.
Да и созвониться с клиентом, обговорить условия встречи.
Но сейчас я слишком устал. А значит, все заботы и хлопоты, все оборотни и кровные братья, все госслужбы, включая всесильное в человеческом мире ФСБ, idz do djabla![12]
До рассвета оставалось около двух часов – самое время отдохнуть.
Глава вторая
Князь Москвы
Высокий и широкоплечий блондин Никита Григорьевич Прозоровский в наглухо застегнутом мундире лейб-гвардии Преображенского полка поручика – темно-зеленом с красными обшлагами и красными чулками, в память о битве при Нарве, – выглядел прямым и смертельно опасным, будто офицерская шпага той эпохи. Понятное дело, в первой Северной войне, при Петре Алексеевиче, нынешний Князь вампиров города Москвы поучаствовать не мог. Он тогда просто еще не родился человеком. Но вот во второй Северной, при Елизавете Петровне, насколько я знал, сражался и проявил храбрость, достойную русского офицера. Инициирован он был вскоре после окончания боевых действий – молодость, разгул, море по колено… Посему так и остался в чине поручика – воевать-то в основном приходится при дневном свете…
Все вампиры России знали, если Никита Григорьевич надел преображенский мундир, быть грозе. Только на меня его ухищрения не производили должного впечатления. Если он – шпага, то я тяжелый рыцарский меч, как говаривали в Речи Посполитой, крыжацкий