Братья Карамазовы. Том 3. Книга 2 - стр. 6
Он покаянно опустил голову, взгляд его потух и наступила во всем организме тяжесть. Но сделав несколько шагов, вдруг последовало заметное просветление, зовущее продолжить следовать пути, уже избранному им, и обещавшую надежду на обретение чего-то иного и необычного, неведанного и полной тайны загадки его будущего.
Алексей Федорович, взбодрился и подхватил настигшее его вдохновение предприняв робкую попытку дальнейшего осмотра представленных в Лувре художественных коллекций, сулящих познания им новых возможностей в неожиданных поворотах картин его жизни.
Они поднялись на второй этаж и вошли в залы Большой галереи и уже в четвертом зале на Алексея Федоровича сошло, словно наваждение. Старинный Дух Лувра молвил ему слово Леонардо: «Истинная любовь сказывается в несчастье. Как огонек, она тем ярче светит, чем темнее ночная мгла». И перед ними предстало творенье Андреа Монтеньи «Святой Себастьян». Мраморная безжизненная фигура Себастьяна привязана к полуразрушенной к разрушающейся античной статуе. За счет низкой перспективы тело Святого выпукло выступает на передний план картины. Голова и глаза, обращенные к Небу, выдают его полное отрицание происходящего с ним, ясно демонстрируя торжество трансцендентной веры перед страданиями тела, являя превосходство духа над материей.
Он все еще является представителем языческого мира, но уже налицо падение греко-римских идолов и уход их в небытие. Картина, как яркий образ утверждения Христианства над идеалами античного мира, через самопожертвование.
В облаке, в верхней части картины, слева, видна фигура всадника. вспоминается «Золотя легенда», где изложена версия, согласно которой имя Себастьян происходит от слова basto – «седло», а значит, Церковь – это конь, Святой – седло Иисуса, а сам Иисус – всадник.
И вот мысль при виде его застала Алексея Федоровича: «Смело жертвуй собой и в этом обретешь жизнь себе». И он подумал: «Мир, Царизма, старый и обветшавший, тоже рушится и я привнесу в него революционную идею нового мира. Пусть мне суждено стать мучеником, но зато наступит мир равенства и добра. И уже не будет, ни богатых, ни бедных. Хозяева и слуги уйдут в прошлое. Даешь классовое равенство. Да здравствует революция и в ней спасение России».
Надо же, этот святой больше статуя, чем человек. Довольно странное ощущение, вы не находите Алексей Федорович? Пойдемте дальше, мне хочется жизни, – сказала Ева Александровна и они пошли в глубь по галерее.
Они миновали пятый, восьмой и двенадцатый залы, где представлена Итальянская живопись от 13 до 18 века. Увиденное их потрясло, со стен крыла Denon натуральным образом изливалась вся известная человеческому глазу палитра красок и оттенков, дающих представление о красоте. Испытав на себе огромные чувства в познании красоты, внимая попыткам художникам итальянской живописи разного времени передать ее, они довольно утомились и хотели передохнуть, где-нибудь. Но какое-то странное ощущение их манило продолжить осмотр. И вот истинная, совершенная красота порождающая жизнь встретила их в небольшом, тринадцатом зале, куда они пришли в конце этого пути. Повернув голову направо и их взору, явилась бесконечность, через, которую осуществился исход подлинного чуда, явленное Богом человеку.