Братья Хоторны - стр. 56

Река сделала еще три поворота, и лодка пристала к песчаному берегу. Вспыхнули факелы, выхватив из темноты лодку и осветив дверь, перед которой, как солдат, по стойке смирно стоял Рохан в красном смокинге и черной рубашке, но в свете факелов было заметно его расслабленное выражение лица – самодовольное. Такое бывает у тех, кто победил.

– В твоем возрасте ты не должен работать, тем более так поздно, ночью, – сказала Эйвери мальчику, который доставил их сюда. Ее взгляд метнулся к Рохану. – Если он заставил тебя думать иначе…

– Фактотум меня ни к чему не принуждал, – сказал мальчик. Его голос прозвучал жестко, он вздернул подбородок. – И когда-нибудь, когда он станет проприетаром, я стану его фактотумом.

Рохан не работал на фактотума. Рохан сам был фактотумом, а не просто каким-то посыльным. Джеймсон шагал вперед, а в памяти всплывали слова Иена. Он говорил, что Джеймсону необходимо привлечь внимание проприетара, а не его правой руки. А еще он говорил, что каждые пятьдесят лет проприетар, хозяин «Милости дьявола», выбирает себе наследника.

– Детский труд? – Эйвери остановилась прямо перед Роханом. – Это незаконно.

– Некоторые дети получше многих взрослых знают, как хранить тайны. – В голосе Рохана не было ни капли сожаления. – «Милость» не в силах спасти каждого ребенка, оказавшегося в ужасной ситуации, но те, кому все же удается помочь, редко не испытывают благодарности.

Джеймсон услышал подтекст. «Ты и сам был таким ребенком, правда ведь?»

Рохан повернулся к ним спиной и приложил ладонь правой руки к черному камню. Он ожил, считал отпечаток, раздался звук открывающихся замков. Рохан шагнул назад, и дверь распахнулась перед ними.

– Туда, куда ангелы боятся ступить, добро пожаловать покутить. – Рохан почти пропел эти слова, но в голосе звучали недобрые нотки. Обещание. Его, как подозревал Джеймсон, веками произносили предшественники Рохана. – Но имейте в виду: клуб всегда выигрывает.

Без колебаний – как человек, который никогда не сомневается, – Джеймсон шагнул в дверь. Комната за ней была круглой, со сводчатым потолком высотой не меньше чем в два этажа, а архитектура отдаленно напоминала римскую. Остальные двери почти сливались со стенами.

Много входов, много выходов. Джеймсону вспомнился дом Хоторнов и его лабиринты потайных ходов, но он сосредоточился на своем окружении, на тех частях сводчатой комнаты, которые, в отличие от скрытых дверей, сразу бросались в глаза.

Пять устремленных ввысь мраморных арок в полукруглых стенах обрамляли проходы, расположенные на равном расстоянии друг от друга. С арок мягкими складками ниспадали черные портьеры, сшитые из разной ткани: