Братья Берджесс - стр. 42
И до чего же было интересно!.. Хелен вытянула ступни. Они с Джимом засиживались допоздна, когда дети уже ложились спать, и говорили, говорили. Обсуждали, что происходило в тот день в суде. Он интересовался ее мнением, она отвечала. Они были партнерами, они были в сговоре. Слыша предположения, что этот суд может стать испытанием для их брака, Джим и Хелен еле сдерживали смех. Им хотелось сохранить в секрете, что на самом деле все ровно наоборот. Она – его единственная. Сколько раз за тридцать лет он шептал ей об этом?
Хелен собрала вещи и пошла обратно в номер. Возле крокетной лужайки она увидела маленький водопад – струи воды, журча, сбегали с каменной горки. На лужайке играла пара. Женщина в длинной белой юбке и голубой блузе с негромким «тук» била молоточком, и мяч катился по зеленой траве. Хелен казалось, что тропические цветы и голубое небо шепчут всем, кто приехал сюда: «Будьте счастливы, счастливы, счастливы». И мысленно она отвечала им: «Спасибо, непременно».
Она услышала его еще прежде, чем вошла в номер.
– Ты чертов идиот, Боб! – Муж повторял это снова и снова. – Ты чертов идиот! Ни на что не годный чертов идиот!
Хелен вставила ключ в замок.
– Джим, прекрати.
Услышав Хелен, он обернулся с багровым лицом и резко махнул рукой сверху вниз – как будто был готов ударить ее, если бы она подошла ближе.
– Ты чертов идиот, Боб! Ни на что не годный гребаный идиот!
На голубой рубашке для гольфа темнели мокрые пятна, по лицу катился пот. Джим все орал и орал в телефон.
Хелен села по ту сторону стола с вазой лимонов. Во рту у нее пересохло. Она смотрела, как муж швыряет телефон на кровать и продолжает сыпать бранью. «Идиот! Вот ведь чертов идиот!» В памяти промелькнуло, как Боб рассказывал про своего соседа, всегда кричавшего жене одно и то же. «Ты мне на хер мозг выносишь», вроде бы так он кричал. Прежде чем его увели в наручниках. И вот она, Хелен, замужем за таким же человеком.
На нее снизошло странное спокойствие. Она думала: прямо передо мной стоит ваза с лимонами, и все же разум мой отказывается объять идею, что это ваза с лимонами. А разум отозвался на это: чего ты хочешь от меня, Хелен? Спокойствия. Я хочу сохранять спокойствие.
Джим колотил себя кулаком по ладони, нарезая круги по комнате. Хелен сидела без движения. Наконец он спросил:
– Желаешь знать, что случилось?
– Я желаю, чтобы ты больше никогда так не кричал, – ответила Хелен. – Вот что я желаю. Потому что в противном случае я выйду отсюда и улечу назад в Нью-Йорк.
Он сел на кровать и утер лицо рубашкой. Сухим тоном доложил, что Боб чуть не переехал сомалийку. Что из-за Боба на газетной передовице оказалась фотография улыбающегося Зака. Что Боб до сих пор даже не поговорил с Заком. Что Боб отказывается садиться за руль, что он намерен лететь в Нью-Йорк, а их машину оставить в Мэне, и что на вопрос Джима о том, как он собирается ее возвращать, Боб ответил: «Не знаю, я ее не поведу, я вообще больше никогда не сяду за руль, я лечу домой сегодня вечером, а твоему Чарли Тиббетсу придется делать свою работу без меня».