Братство талисмана - стр. 21

– Что скажешь? – справился Данкен, посмотрев на Конрада.

– Прошлой ночью вы совсем не спали, – отозвался тот. – Сдается мне, отказываться не стоит.

– А Призрак?

– Призраков я не боюсь, – ответил Конрад, пожимая плечами.

– Ладно, – решил Данкен. – Отец Эндрю, показывайте дорогу.

Пещера располагалась примерно в миле от уничтоженной пожаром деревни; чтобы добраться до нее, пришлось миновать кладбище, которое, судя по многочисленности и состоянию надгробий, некогда использовалось весьма широко. Посреди него возвышалась гробница, сооруженная из местного камня. На ней возлежал развесистый дуб, поваленный, должно быть, особенно яростным порывом ветра; падая, он разбил установленную на крыше гробницы статую и слегка сдвинул плиту, что перекрывала доступ внутрь. Почти сразу за кладбищем высился холм, в крутом склоне которого и находилась пещера отшельника. Склон зарос деревьями и кустарником, так что, сколько ни смотри, заметить пещеру было невозможно; перед ней струился ручеек, сбегавший далее в глубокий овраг.

– Вы идите, – сказал Конрад Данкену, – а я расседлаю Дэниела и сниму поклажу с Красотки.

В пещере было темно, однако даже во мраке чувствовалось, что ее размеры довольно внушительны. В очаге теплился огонек. Отшельник пошарил у стены, отыскал свечу, зажег ее от пламени и поставил на стол. Свеча осветила толстый слой тростника на полу, грубый стол со скамьями, кособокий стул, множество корзин, соломенный тюфяк в одном углу и шкаф со свитками манускриптов – в другом.

Поймав взгляд Данкена, отшельник сказал:

– Да, я почитываю. Так, по чуть-чуть. Когда выдается время, я зажигаю свечу и сижу, разбирая слово за словом, пытаюсь постичь смысл речений древних отцов Церкви. Впрочем, вряд ли я постигаю его; не с моим скудным умишком стремиться к этому. Вдобавок славные отцы, как мне порой мнится, придавали гораздо больше значения словам, чем смыслу. Я уже говорил, отшельник из меня никудышный, но я стараюсь, хотя иногда спрашиваю себя: каков на деле истинный отшельник? Бывает, мне чудится, что он – глупец из глупцов, самый никчемный человек на свете.

– Однако вы же не станете отрицать, что для отшельничества необходимо призвание? – полюбопытствовал Данкен.

– Когда я погружался в размышления, мне приходило в голову, что люди становятся отшельниками, чтобы избежать тягот жизни, – ответил Эндрю. – И впрямь, ведь удалиться от мира проще, нежели добывать пропитание собственным горбом. Я задавался вопросом, не это ли побудило меня отринуть мирские радости, и вынужден был признать, что не знаю.