Братство Порога - стр. 51
Хотя от фонтана его отделяло не более десяти шагов, Гавар долго прицеливался, всхрипывал, хлюпал носом и ожесточенно дергал бровями, стряхивая капли пота, катящиеся со лба. Зубан снова запищал и захлопал лохматыми крыльями, явно собираясь взлететь, – и ювелир нажал крючок. Тяжелый арбалетный болт, пронзив тварь насквозь, сшиб ее в воду, где плавали уже три такие же зверюги, которые на свое несчастье решили утолить жажду во дворе дома ювелира.
– Готов! – торжествующе заорал Гавар, швыряя арбалет себе под ноги. – Гадина! Вонючая гадина! С-скотина! Сдох, мр-разота!
Надо сказать, что тирада эта предназначалась вовсе не безвременно почившей твари. Посылая болты, ювелир видел перед собой не зубанов (и не сторожевую псину, которая в неурочный час выбрела глотнуть свежего воздуха), а проклятого краснобородого Марака-орабийца, ненавистного чужестранца, прибывшего ко княжескому двору Линдерштейна всего полгода назад и уже умудрившегося затмить Гавара мастерством огранки драгоценных камней. Этот-то Марак и был причиной дурного настроения Гавара, именно из-за краснобородого чужестранца лишились жизни вредные крылатые твари и ни в чем не повинная собака… Проклятый орабиец! Чего доброго, этот смуглолицый пройдоха отобьет у Гавара последние заказы и – не допусти, Светоносный! – вселится в его прекрасный дом!
– Ублюдок… – прохрипел охваченный мрачной жаждой убийства ювелир, заряжая очередной болт и оглядываясь в поисках новых жертв. – Ничего… Ничего… Недолго ждать осталось!
Род Гавара испокон веков жил в здешних местах. В роду Гавара ювелирное ремесло передавалось из поколения в поколение. И из поколения в поколение передавались сказания о былых, совсем уже легендарных временах, когда грянула Великая Война, когда в эти земли пришли те-кто-смотрит. Когда люди были вырезаны от млада до стара, дома снесены до основания, а леса и пашни выжжены до черной золы. Гавар и каждый в его роду знали, что опасность повторения прошлого все еще висит над ними и с веками нисколько не ослабла. Поэтому, когда в жизни ювелира появился Гархаллокс, Гавар искренне и с восторгом поклялся в вечной верности обществу без названия, в которое вступил, и не жалел золота на его нужды. Необходимо добавить, что не только впитанная с материнским молоком ненависть к ним двигала придворным ювелиром, а еще и холодный расчет, на котором также был взращен Гавар. Как любой делец от природы, он в каждом явлении жизни прежде всего смотрел на возможную прибыль. Потому и давал Гархаллоксу столько золота, сколько тот просил, – и даже не торговался, ибо знал, что рано или поздно его пожертвования воздадутся ему сторицей.