Братство. Крест и клинок - стр. 2

Алексей тогда смотрел на пустой сосуд, оставленный жизнью и душой, и, по правде говоря, не испытывая особенного шока. Да и потом… Нет, впоследствии доводилось наблюдать зрелища куда более кровавые и шокирующие, но… Что интересно – в памяти неотвязно оседали почему-то не раны и кровь, не мертвые лица и потухшие глаза, а какие-то, на первый взгляд, не самые жуткие подробности – вроде сандалика, свалившегося с неестественно вывернутой ножки девочки, валявшегося на грязном полу подвала. Той самой девочки, с которой и начался для старшего опера Лехи путь к полному и окончательному крушению его сыщицкой карьеры.

Этого подонка Алексей запомнил бы на всю жизнь – даже если бы тот не стал последним из тех, по чьему кровавому следу ему довелось идти. Начиналось-то все с «обычного» выезда на место преступления – детский труп в подвале банальнейшей панельной девятиэтажки обнаружила дворничиха, бдительно среагировавшая на открытую дверь, куда самолично не так давно вешала новенький замок. Когда жертва ребенок, это всегда – страшней некуда. Тут не спрячешься за выработавшиеся в «убойном» способы психического самосохранения – привычный сыщицкий цинизм и способность не пускать увиденное «в себя». Такое ломает все защитные преграды в мозгах и в душе – если, конечно, в тебе еще осталось что-то от нормального человека. И тем не менее сквозь заволакивающую сознание багровую ярость от увиденного мелькнуло сугубо профессиональное: «Только бы не серийник!» Ну да, как же… Не с нашим счастьем.

Детские трупики пошли чередой. Серия, да еще какая серия! Менялся почерк – способ убийства (вместо удушения в первых трех случаях, гад начал кромсать свои жертвы так, что кровью заливало все вокруг), место (подвалы после опять-таки первых эпизодов сменились на заброшенные дома или помещения в давно разграбленных и всеми оставленных «промзонах»). Мало того – на местах убийств сыщики начали натыкаться на какую-то, похоже, кровью жертв намалеванную мазню: непонятные, но явно зловещего вида символы, пентаграммы и тому подобную мерзость. «Совсем мозгами поехал! В сатаниста играется, тварь», – такой вывод сделали большинство из тех Лехиных коллег, кому довелось повидать все эти ужасы воочию. Вот только… А игра ли это была?! Ни за что и нипочем Алексей не стал бы делиться этими мыслями даже с теми из коллег, с кем отношения его были более чем доверительными. Ну, разве что, если б уж пришла охота окончательно приобрести репутацию сумасшедшего. И так уже доводилось в свой адрес слышать: «планочник», «обезбашенный», «контуженый» и тому подобные «лестные» эпитеты. Когда – в спину, шепотом, а когда и в лицо. В высоких начальственных кабинетах, естественно.