Братство идущих к Луне - стр. 53
***
Крапива поддавалась неохотно, Яр ходил пить корвалол еще дважды, и, наконец, заросли оказались побеждены. Стоя над стеблями поверженного кусачего врага, Яр улыбнулся – знай наших. Тяпкой он сгреб крапиву с дорожки, и соорудил кучу из неё под той яблоней, которая находилась подальше. Отлично. Просто отлично. А места сколько освободилось! Может быть, притоптать тут всё получше, и поставить лавочку? Ну, то есть сколотить лавочку из чего-нибудь, под сараем, кажется, валялись какие-то доски. Так, стоп, одернул Яр сам себя. Есть уже одна лавочка, у террасы, так зачем ещё? Сидеть под яблонями? А смысл? Ну, посижу раз, другой, но здесь и сидеть особенно охоты нет, недалеко дорога, и пусть по ней редко ходят, но ведь ходят же. Нет, не надо мне тут лавочки, решил Яр. Не кусается крапива, и ладно. Этого довольно.
На участке Ады заиграла какая-то музыка – значит, Ада либо вытащила проигрыватель, оставшийся от матери (что сомнительно), либо зарядила, наконец, или планшетку, или телефон, и слушает свои старые записи (скорее всего, так и есть). Он прислушался. Точно, одна из Адиных любимых песен. Причем англоязычная. Вот же дура, снова обругал он Аду, конечно, это не запрещено, да и тут вряд ли услышат, но могут докопаться. Хотя, с высокой долей вероятности, слушать, кроме него и Ады, эту песню некому. Напротив дом стоит пустой уже три года, рядом с Адиным участком дом почти развалился, а через участок живет девяностолетняя старуха, которая слышит хуже, чем плохо. Но чем чёрт не шутит?
Песня, которую слушала сейчас Ада, была Яру знакома – потому что песню эту Ада слушала уже много лет во время душевного раздрая, и неважно, чем именно этот раздрай был вызван. «Eleanor Rigby», The Beatles. Ну, конечно. Что же ещё слушать одинокой старой женщине, как не «Eleanor Rigby»? Ада в некоторых моментах удручающе предсказуема… хотя в других она по-прежнему человек-загадка. Или человек-катастрофа. Как с этим несчастным котом, например. Ещё почти три месяца до часа икс, и за это время Ада из него, Яра, и из Романа душу вынет, в буквальном смысле этого слова. Конечно, звереныша жалко, как, впрочем, и всех прочих невезучих, сирых, и убогих, но выхода-то нет. И зачем, ради всего святого, она прибавила громкость? Штраф хочет заплатить?
Яр тяжело вздохнул, положил тяпку рядом с кучей крапивы, и пошел к забору – тропинки здесь не имелось, но уставшему Яру было лень сейчас тащиться в обход. Дойдя до просевшей ржавой рабицы, Яр привстал на цыпочки, и крикнул:
– Ада! Эй, Ада, ау!
Музыка продолжала играть.