Братик - стр. 47
С пикой повторилось примерно то же самое. С учётом того, что на улице было градусов тридцать, разрешения пить и тем более отдыхать никто не давал, то испытуемому было тяжеловато. Хотя кроме пота, которым окрасилась рубаха из некрашеного полотна, особой усталости он не проявлял. Я времени даром не терял – пробежался, сделал разминку, упражнения на растяжку и далее начал отрабатывать пару движений с саблей, которые мне показал в дороге Рватый.
– Ну чего ты ею, аки дубиной, орудуешь. Мы же с тобой уже почитай два часа бьёмся, а ты всё не можешь по кукле ентой попасть, – не выдержал Кирилл и дал волю чувствам.
После того, как Пахом закончил, мы подправили макеты, и казаки принялись за вторую жертву. Пот залил не только мои глаза, но возникло ощущение, что насквозь промокли даже сапоги. Дышу как загнанный лось, правая рука онемела, голова гудит от нестерпимой жары, горло пересохло, как арык в пустыне, но эти два экзекутора даже не думали давать мне перерыв. Наконец после очередного прохода оба одновременно махнули рукой и объявили небольшой перекур. Я сел в тенёк под деревом и приложился к фляге с тёплой, но такой вкусной водой. Старшие казаки достали трубки и задымили, Пахом просто молчал и сидел рядом.
– Ладно, неча парня мучить. За два дня из него знатного рубаку всё равно не сделать. Ты говорил, что с пикой он неплох и на кулаках не дурак помахать, вот и проверим, – обратился староста к Рватому.
– Братик, стыдно-то как, – начался диалог в моей голове. – Пахомка-то вон как саблей и копьём машет. А мы супротив него аки бараны глупые и ничего даже повторить не можем.
– Не расстраивайся, мы же только начали освоение военной науки. А казаки своих детей чуть ли не с пелёнок обучают правилам боя. Обещаю, что через несколько месяцев нам точно не будет стыдно. Может, лучшими не станем, но и худшими тоже.
Радостный братик опять включил режим мячика, запрыгал, одарил меня ощущением счастья и исчез. Тем временем я вскочил на коня, взял пику, которую мне подобрал Филипп, и занял позицию. Пытка, сопровождаемая недовольными комментариями и подсказками экзаменаторов, продолжилась. Только сила воли и обещание, данное Дёмке, заставляли меня раз за разом колоть соломенные муляжи, разворачивать коня, выслушивать замечания и приступать к тренировке снова. Даже организм братика, который был просто нечеловечески силён, имеет свой предел. Но одно дело колоть дрова, носить воду с мешками и совсем другое – на протяжении часа орудовать трёхметровым дрыном с железным наконечником. Спасло меня то, что конь уже порядком под-устал, и казаки решили поберечь животину, о чём мне и сообщили, дружно заржав. Скоморохи хреновы. А ведь я всю дорогу до хутора постоянно тренировал руку, попеременно орудуя пикой и саблей. Вроде и какой-то прогресс в движениях выработался, да и мышцы перестало ломить. Таких слов, как отдых, Рватый не понимал и нагружал меня по пути как ишака.