Брат подруги. Наваждение - стр. 5
кто мне снится. Чувствую, чьи это шаги. Чувствую его присутствие… Каждой клеточкой чувствую и слегка дрожу от волнения.
Матвей… Неудивительно, что он мне снится. Здесь всё дышит им. И будто бы я, пока тут нахожусь, делаю то же самое. Даже вспоминаю тот его слегка древесный запах одеколона, который уловила, когда полезла в свои тринадцать лет к нему на колени.
Затаиваю дыхание, когда он заходит в гостиную. Не к себе в спальню, а именно сюда. Словно уловил, что я здесь. Хотя, наверное, так и есть — мы же во сне. А здесь возможно всё.
В том числе и то, что Матвей неожиданно садится ко мне на диван и окидывает мою фигуру таким взглядом, что жарко под одеялом становится, и я точно знаю, куда и как он смотрит…
— Мне надо было отобрать у тебя ключи, — недовольно шепчет Матвей, а у меня от его голоса сердце волнительно сжимается.
Давно не слышала его… Теперь он будто мужественнее стал, глубже, совсем взрослый. Хотя Матвей мне всегда казался взрослым, чем особенно манил.
Вот только то, что он говорит, мне не нравится. Получается, даже в моём сне этот мужчина мне не рад. В его словах чуть ли не враждебность, выдающая, что ему претит мысль о том, что я могу перебиваться в его квартире.
— Утром так и сделаю, — в подтверждение моему выводу выдаёт Матвей и неожиданно ложится рядом на диване, соприкасаясь со мной. Места тут, конечно, хватает на двоих, но не так, чтобы оставалось существенное расстояние. — И видеть тебя больше не хочу, — добавляет он сердито.
Но при этом вдруг кладёт руку мне на талию, ведёт по ней, очерчивая пальцами изгибы. У меня мурашки мгновенно активируются, а сердцу тесно в груди становится. Какие острые ощущения… Очень реалистичные. Чувствую вес его руки, её тепло, да само присутствие Матвея, и замираю. Ещё и слишком громко сглатываю. Наверное, если это сон, мне стоит быть посмелее, да и вообще не вникать в происходящее так старательно. Но у меня не получается. Этот человек дезориентирует меня даже во сне, причём ничего особенного для этого не делая. Прижимает меня к себе, зарывается носом в волосы, вдыхает их запах нагло, будто даже привычно. И ведь говорил, что не рад мне.
Не выдерживаю и развиваю тему хриплым шёпотом:
— Тогда почему лёг со мной?
Надо бы, конечно, не только об этом спросить. Но и о том, почему Матвей ведёт себя слишком вольно, будто думает, что раз я в детстве по нему с ума сходила, то меня и теперь трогать можно. Но об этом я спросить не решаюсь. Я вообще едва шевелюсь в его руках, не зная, что и делать. Это ведь самое тесное моё взаимодействие с мужчиной. Пусть и во сне, но таком ярком…