Брат моего парня - стр. 35

Да, да, а заодно урвать под благовидным предлогом определённую «небольшую» сумму из рекламного бюджета. Патриция Бекендорф, может, и была восторженной и наивной, но во всём, что касалось денег, проявляла поистине бульдожью хватку. Даже запрет Александрии не вразумил её.

— Мама, ничуть в том не сомневаюсь. Но давай отложим этот разговор на потом. Тебе пора переодеваться к обеду, — мягко произнёс заботливый сын, обнимая мать за талию и осторожно подталкивая к выходу.

— Хорошая идея, — быстро проговорила я, но на мою талию так же приземлилась огромная рука, только вот она не подгоняла, а удерживала.

— О, на тебе замечательное платье, в этом нет необходимости. — Патриция пожала плечами. — Побеседуйте с Логаном. Расскажи ему подробнее о нашей идее, Каталина. Договорились?

Она улыбнулась и, дождавшись моего несколько нервного кивка, удалилась, изящно покачивая стройными бёдрами.

Рука Логана скользнула на живот, притянула ещё ближе к мощному мужскому телу, жаркому и крепкому.

Я оказалась в тисках. Не вырваться. Не убежать. Не скрыться.

Наши бёдра соприкоснулись и я дёрнулась в сторону, пытаясь вырваться, едва не задыхаясь от ужаса и дикого, неконтролируемого возбуждения, разливающегося горячей лавой по всему телу.

— Не трясись, мы всего лишь поговорим.

Если он хотел меня успокоить, затея с треском провалилась.

11. Глава 11. Нюхательные соли и их отсутствие

— Твоя мама хочет, чтобы я рисовала для её фонда, — стараюсь перевести разговор в безопасное русло, но интуиция подсказывает — бесполезно. Я в западне. Господин детектив тщательно проанализировал ситуацию, прощупал подозреваемых в разврате девиц, сделал выводы и собирается раскрыть преступление «на публику». Надеюсь, других зрителей не будет, а я как–нибудь справлюсь. Наверное.

— Это последнее, о чём я хочу сейчас говорить.

Я вообще не хочу с тобой говорить, но приходится!

Мог бы и уважить мать, обсудить её дела. Дождёшься от него, как же.

Логан недовольно дёргает плечом, затем придвигает меня к себе ещё на сантиметр и направляется вглубь дома. На деревянных ногах следую за ним, но лишь потому, что мне не оставили выбора, не хвататься же за стены, да и не поможет.

Но к чему такие объятия? Что подумают многочисленные гости, если увидят нас настолько близко? Почему его это не смущает?

— Отпусти. Это выглядит неприлично.

— Это выглядит по–свойски. Так, словно я к тебе хорошо отношусь и веду к бассейну.

— Топить? — спрашиваю машинально.

Он смотрит с высоты своего роста, белозубо улыбается, затем и вовсе хохочет, ещё сильнее прижимая к себе, так, что я впечатываюсь всем рельефом в его тело, горячее и мощное, сильное. Вибрирую.