Браслет певицы - стр. 5
– Однако… посмотрите, барон Фицгилберт даже задремал, – смущённо пробормотал Бёрлингтон, поднимаясь со своего места.
И тут раздался душераздирающий, отчаянный крик баронессы – Фицгилберт, ссутулившийся за столом, безжизненно, с глухим стуком, упал вперёд: на спине его оплывало тёмное, блестящее пятно.
– Боже мой! Боже мой! – закричала баронесса, бросаясь к мужу и пытаясь приподнять тело.
– Не трогайте ничего! Всем отойти от стола! – гаркнул полковник Брюстер командным голосом.
– Что случилось? Боже мой, барон! Что с ним? Он жив? – недоумённо обратилась к нему графиня, выходя из зимнего сада.
– Увы, мадам, – только и ответил полковник, осторожно притрагиваясь к шее барона там, где должна была биться артерия.
– Наверное, следует вызвать полицию? – спросил граф, опасливо пятясь от стола.
– Да, вызывайте полицию, – распорядился полковник, принявший командование на себя, – Чертовщина какая-то! Вы видите оружие? Все должны остаться здесь, в этой комнате!
Ива знаком привлекла внимание графа Бёрлингтона и тихо сказала ему:
– Пусть позвонят в Департамент уголовной полиции и срочно вызовут сюда старшего инспектора Суона. Пусть скажут – я просила.
– Инспектора Суона? – переспросил полковник Брюстер.
– Да-да, пусть приезжает.
Ива, Брюстер и, пожалуй, как ни странно – графиня Бёрлингтон, сохраняли более-менее убедительное спокойствие в этой ситуации. Графиня распорядилась принести напитки и вывела баронессу Фицгилберт в зимний сад – оттуда доносились стоны и рыдания. Бёрлингтон метался и причитал. Князь Урусов, трясясь нервной дрожью, безмолвно и стремительно выпивал один бокал за другим, но, казалось, совершенно не пьянел, а лишь становился мрачнее и мрачнее. Мелисанда фон Мюкк попыталась закатить истерику, но, убедившись в том, что зрителей не будет, тихо страдала на диване, время от времени посылая лакеев за нюхательной солью или уксусом.
– Какой ужас… в моём доме… что случилось? Я ничего не понимаю! – причитал Бёрлингтон, подходя то к одному гостю, то к другому.
– Кто-нибудь, принесите воды! – раздался голос графини из зимнего сада. Ива рукой показала графу, чтобы тот не беспокоился, взяла с подноса бокал сельтерской и вышла в сад.
– Почему вы покинули стол? – спросила она графиню, передавая ей бокал.
– Мне стало дурно, – ответила та, поднимая на Иву прекрасные глаза, – мне вдруг стало так дурно, словно кто-то душил меня… я испугалась. Я почувствовала такой леденящий страх! Мне показалось, что это был, в самом деле… дух. Может, это было предчувствие?
– Весьма возможно, – задумчиво ответила Ива. – А несчастная баронесса, как она?