Бракованные - стр. 45
— Мне нечего тебе сказать. Ты придумал проблему на ровном месте. Я просто просматриваю видео, как она общается с детьми.
— Ты ищешь изъяны? Нужны доказательства, что она дрянь? Ищешь ее промахи? Хочешь, чтобы она облажалась, ошиблась, и тогда назовешь ее сукой и легко откажешься?
— Дава, давай работать. Ты слишком много времени уделяешь моим личным проблемам.
— Так все-таки проблемам! Значит, они есть. И ты не хочешь мне о них говорить. Я не достоин их знать? Я не тот, кому можно довериться? Скажи мне, когда я тебя подводил? Было ли хоть раз так, чтобы ты пришел ко мне с проблемой, а я не помог ее решить? Мы все можем, мы справимся. И я тебе помогу. Только мне надо проблему озвучить. Я всю голову уже сломал. Я не понимаю. Я не знаю, в чем загадка.
Дима молчал. Он не отрицал, что проблема есть. Он просто не хотел о ней говорить.
— Ну дело ведь не в твоей проститутке Эле, так?
Дима удивленно и в то же время с недоумением посмотрел на друга.
— Вот! Этот взгляд мне говорит: «Какая на хрен Эля!» Ответь мне, почему ты просто не возьмешь и не женишься на Алене?
Дима резко встал, засунул руки в карманы брюк и громко выдохнул.
Он чувствовал, что должен рассказать другу о своей проблеме. Больше признаться некому, а самому не справиться.
— Это длинная история, — еле слышно обронил он.
— У нас куча времени, — оживился Давид, усадил друга в кресло, сам побежал за своим стулом и уселся рядом.
Дима глубоко выдохнул, сглотнул и закрыл глаза. Ему было сложно начать разговор. Но он знал: как только он скажет это ужасное слово, ему сразу станет легче. Надо просто открыть рот и вслух произнести это слово. Он посмотрел другу прямо в глаза и отчеканил почти по слогам:
— Я — садист.
По лицу Давида пронеслась усмешка, он криво улыбнулся, замотал головой. Потом скользнул взглядом сверху вниз по Диме и снова замотал головой:
— Что за бред? Ты? Садист?
И друг стал рассказывать.
Ему было тогда лет двенадцать. Дима часто прятался от отца на сеновале. Перед сном, он частенько занимался онанизмом. В таком возрасте этим балуются все мальчишки. В один из дней за этим занятием его застал отец. Мальчику до экстаза не хватило всего каких-то пяти-семи секунд, когда отец схватил костыль и стал бить его, даже не глядя куда попадают удары. Запертый в угол мальчонка не мог увернуться и убежать, он только сгруппировался, прикрыл руками голову и ждал, когда закончатся побои и отец устанет. Но когда он понял, что силы покидают его и он сейчас потеряет сознание, его окатил сильнейший оргазм, который он никогда раньше не испытывал. Это была яркая и долгая волна наслаждения, тянущая, пульсирующая, как будто ты летишь на качелях вниз и в один момент за них хватаешься, и тебя подбрасывает вверх. Это было ощущение щекочущего тепла, которое вспыхнуло где-то снизу, окутало и проникло в голову, оставляя тело клубиться дрожью. Возможно, он тогда даже потерял сознание, но то ощущение забыть было невозможно.