Бракованная - стр. 13
– Ну же, детка, это просто поцелуй…
– Вы не можете меня целовать! Не имеете права! – шипит она коброй.
Эта игра уже начинает надоедать. Не силой же ее брать, право слово. Могу и так, конечно, но я цивилизованный человек, в конце-то концов. Никого насиловать мне не приходилось, сами давали всё, что пожелаю.
И эта даст.
Снова пытаюсь поцеловать Эву. Игра в недотрогу жутко меня завела, член стоит как на параде. Крепко прижимаю Снегирька к стене, тяну ее блузку вверх и в этот момент чувствую, как мне в шею впиваются девичьи ногти. Крепко так впиваются, абсолютно без жалости.
– Отпусти… – шипит она и пытается увернуться.
Я резко отдираю ее руку от своей шеи и ору на нее:
– Совсем двинулась?
Она сжимается, отшатывается от меня, словно я собираюсь ей врезать.
Тогда-то и понимаю – для нее это не игра. Своим напором я изрядно напугал Снегирька.
– Я не бью женщин, Эва! И не насилую их…
– Тогда отпустите…
Ну, это полный провал… Я секса хочу, а она тут рыдать собралась.
– Мы должны оставаться нетронутыми для наших будущих мужей… – всхлипывает она.
И тут я всё же складываю два плюс два. Раз она приемная дочь Габарашвили, значит, может быть одной из тех девушек, которых здесь воспитывают для удачного замужества.
– Ты одна из тех особенных невест? Тогда почему трудишься горничной?
– Мы все здесь работаем, у каждой своя роль, – отвечает она сдавленно.
Вспоминаю слова старого друга:
«Их там растят в труде и дисциплине, все девственницы, причем не просто девственницы, но вообще нетронутые в прямом смысле – даже за руку ни с кем гулять им не разрешают. Габарашвили там все знают, к девчонкам даже подойти боятся. Кроме того, за ними следят за пределами гостиницы, они гуляют только под присмотром. В общем, если ты хочешь нетронутую – это самый верный вариант».
– У тебя правда никого не было? – довольно усмехаюсь.
Она кивает.
– И даже не целовалась? – спрашиваю ради шутки, однако снова получаю в ответ кивок.
Так это был ее первый поцелуй?!
– Я приехал сюда за невестой… И выберу тебя, Эва! – решаю сразу озвучить свои намерения.
– Лучше не надо, – ляпает она и тут же закрывает рот ладонью.
– Я не понял… Не нравлюсь, что ли?!
Новое открытие заставляет нахмуриться.
Отпускаю Эву, отступаю на шаг, вглядываюсь в ее лицо, пытаясь понять, из вредности ли только что выступила или сказала всерьез.
Снегирёк чувствует свободу, тут же отскакивает к двери, смотрит на меня исподлобья и несколько раз качает головой, выкрикивает:
– Не нравитесь!
С этими словами выбегает из номера.
– Маленькая сучка!
Теперь уже из принципа моя будет.