Брак по расчету. Я развожусь! - стр. 32
Ну да. Это действительно так. Вру я крайне редко. Например, папе. Как ему сказать, что я провожу время с парнем? Легче упомянуть работу. Тогда и лишних вопросов не будет слишком много.
— А ты... Любишь врать, Димочка Сергеевич, — хмыкаю в ответ. — Да и на самом деле... Не всегда хочется опускаться до такой степени, как это делают предатели. Лучше быть честной.
Парень встает со своего места и приближается ко мне, садится рядом и закидывает руку мне за спину.
— Не-а, — прижав к себе, целует в макушку. — Знаешь ли, Милен, это не есть айс. Ложь никого еще до добра не доводила. Поэтому пытаюсь быть максимально открытым. Да, скрыть тоже что-либо могу. Каждый может. Есть вещи, которые не должны знать все вокруг. Но поверь... Чувства... Они такие, что именно их скрыть невозможно. Ты только посмотри мне в глаза и все поймешь.
Посмотреть ему в глаза... Ну уж нет, увольте. Он опять набросится, в рот захочет залезть. Своим языком. А я и без того на грани.
— Может, закончим уже? — тихо уточняю, стараясь занять свои руки. Тянусь за бокалом гранатового сока. Люблю я кислое. Но легкое волнение никуда не исчезает.
— Еще есть время, — хриплый шепот совсем близко. Беркутов наклоняется к моей шее, утыкается носом. А потом втягивает воздух так, что мурашки по коже бегут. Да Господи боже мой... Что он со мной делает? — Давай так. Ты поцелуешь меня. Сама. А потом мы встанем и уйдем.
— Ты врешь.
— Честен как никогда.
— Дим, не испытывай свой шанс. Или мы уходим, или я ухожу сама.
— А кто тебе сказал, что я отпущу тебя?
— Дима... — он пальцами скользит от колена к животу... Где уже загорается огонь. — Черт тебя подери!
Я сама обхватываю его лицо руками и впиваюсь в губы парня. Да, целую. Как он хотел — сама. Добровольно. Его ладонь ложится на мой затылок, притягивает плотнее. Господи... Ну разве поцелуй может быть настолько крышесносным? Меня уносит в космос, тело начинает гореть. В висках долбит одно и то же слово: «Остановись».
Получается, да только с огромным трудом. Я отлипаю от Димы. Губы полыхают. Беркутов вздыхает, крепко обнимая меня. Мы дышим тяжело.
— Никуда ты от меня не денешься, кактус мой прекрасный.
Я решаю не отвечать. Это безумие какое-то. Стать девушкой этого гада? Вот именно сейчас я не против. Впрочем... Мне кажется, что Дима и без моего согласия уже считает меня своей. Интересно, о каком это согласии я сейчас говорю, если сама только что поцеловала этого мерзавца? И при этом еле сдержала себя, чтобы не застонать ему в рот от удовольствия.
Беркутов оплачивает счет, и я, взяв сумочку, следую за ним. Он снова не отпускает мою руку — ни на минуту. Так еще и ведет себя так... Собственник хренов!