Брак по расчету, или Счастье для кимтарцев - стр. 25

Каждое его слово было пропитано таким количеством яда, что меня замутило. Черные глаза, в которых я так и не смогла разглядеть зрачок, смотрели на меня пристально, давяще и не оставляли другого выбора, кроме как воспринять их всерьез и принять тот факт, что это мне во благо.

— А теперь приступим, наконец, к ужину. Я очень голоден и устал так долго питаться несущественной ерундой.

— Так долго? — стараясь утаить нервозность в голосе, спросила я. — Вы были на Амарене всего сутки.

— И этого достаточно, чтобы устать от безвкусных салатов и пересоленного сушеного мяса.

— Оно вяленое.

— Не сочное, это главное, — не сдавался Эвердин, едва уловимым жестом приводя мужчин в движение.

На столе появились бокалы, графин с соком, горячая рыба с поджаренной золотистой корочкой, большой кусок мяса, протушенного настолько, что мягкие волокна сами отделялись друг от друга, вновь вызывая прилив голода.

— Приятного всем аппетита.

Зеленоглазый сел прямо напротив меня и виновато держал голову опущенной, глядя в полупустую тарелку перед собой. Мне даже стало жаль его, потому что вид у мужчины был настолько расстроенный, что, кажется, даже побледневшие щеки впадали на глазах.

— Простите, — он испуганно поднял глаза, уставившись на меня с нескрываемым удивлением. — Как вас зовут?

— Лиам. Лиам Нон, — представился он.

— Лиам, я действительно не виню вас, мне жаль, что так вышло, но в этой ситуации никто не виноват.

— Виноват, — опять не согласился Эвердин, интенсивно пережевывая мягкий кусок мяса. — Тот, кто сделал это с тобой, виноват.

— Давай не будем об этом говорить.

— Не сейчас, согласен. Но хочешь ты или нет, нам придется это обсудить всей семьей, и лучше в ближайшем будущем.

Слово «семья» царапнуло странным, неопознанным чувством. Что-то среднее между радостью и недоверием, припорошенных чистейшей эссенцией бреда.

Он серьезно назвал нас семьей?

— Да, именно так и назвал.

— Да прекрати уже!

— Если бы я мог, — не слишком-то и расстроенно протянул он, отламывая кусок воздушной лепешки. — Но ты не успокаиваешься ни на секунду! У тебя в голове вечная сумятица из мыслей и чувств, перепутанных между собой.

— Поставь себя на мое место. Думаешь, легко не утопать в безумии, когда еще сегодня утром я была одинокой и счастливой, надеявшейся, что моя сестра освободит комнату и вместе с мужем, о котором без умолку трещала несколько месяцев, уедет? А вместо этого мужчина, которого я даже толком разглядеть не успела, решил, что лучшей жертвы, чем я, ему не найти, и, не спросив моего мнения, заключил сделку с отцом, уводя из дома в тот же день! И теперь ты говоришь мне «успокойся»?