Брак по-американски - стр. 18

– Меня это должно шокировать или что?

– Потому что ты не знаешь всей правды, – я вдохнула и быстро, прежде чем успела все обдумать, выдавила из себя слова. – Мои родители сошлись еще до того, как папа развелся.

– В смысле он уже разошелся с женой… или нет?

– В смысле моя мама была его любовницей. Довольно долго. Кажется, года три. У них была светская церемония во дворце правосудия, потому что священник отказался их венчать, – я видела фотографии. Лето, разгар свадебного сезона, мама в белом костюме с серым отливом и шляпке-таблетке с вуалью. Папа – молод и взволнован. В их улыбках читается лишь непринужденная преданность друг другу, и ничего кроме. Меня на фото не видно, хотя я там тоже есть, прячусь за маминым желтым букетом из хризантем.

– Черт, – сказал Рой, тихонько присвистнув. – И подумать не мог, что мистер Д. на такое способен. А Глория…

– Не говори ничего про мою маму, – сказала я. – Ты не будешь ничего говорить про мою, а я не буду ничего говорить про твою.

– Я Глорию ни в чем не виню. А ты ни в чем не винишь Оливию, так?

– А вот папу есть в чем винить. Глория рассказывала, они провстречались целый месяц, прежде чем он сказал ей, что женат.

Мама рассказала эту историю, когда мне было восемнадцать. Я тогда отчислилась из университета Говарда из-за одного мутного романа. Мама помогала мне запечатывать картонные коробки и вдруг сказала: «Любовь – враг разумных решений, но иногда это даже к лучшему. Когда мы с твоим папой познакомились, он еще был связан определенными обязательствами». Думаю, она тогда впервые обратилась ко мне как женщина к женщине. Мы дали друг другу немую клятву хранить молчание, и до того дня я оставалась ей верна.

– Подумаешь, месяц. Не так уж и много, она еще могла уйти от него, – сказал Рой. – Ну, если хотела, конечно.

– Она как раз не хотела, – ответила я. – Глория мне рассказывала, что за месяц она уже необратимо влюбилась в моего отца, – рассказывая эту историю Рою, я подражала тону, который моя мать использовала на публике – четкой речи хорошего оратора, а не надтреснутому голосу, который поведал мне об этом впервые.

– В смысле? – переспросил Рой. – Необратимо? У него что, гарантия истекла через тридцать дней и его не приняли назад?

– Глория сказала, что, осмысляя это сейчас, она рада, что отец ничего ей не сказал – она бы никогда не стала встречаться с женатым мужчиной, а папа оказался любовью всей ее жизни.

– Это я могу понять, – Рой приложил мою руку к губам. – Бывает, тебе нравится, где ты в итоге оказался, и уже наплевать, как ты туда попал.