Брачная ночь с горцем - стр. 50
Голубые – как огонь в ее глазах.
«Голубое пламя, – вспомнилось ему – это то, что ярче всего горит».
– А с тобой я вообще не разговариваю! – рявкнула Саманта и захлопнула дверь.
Немного подумав, она снова ее распахнула, выхватила у Каллума очередное «подношение» – ощипанного тетерева – и опять захлопнула.
– Я еще и соль принес! – крикнул он, нагнувшись к замочной скважине. – И дикий укроп, а также розмарин, что растут здесь, на утесах. Но ты их получишь только тогда, когда впустишь и меня!
При мысли об аппетитной жареной птице с солью и зеленью рот Саманты наполнился слюной. К тому же снаружи шел проливной дождь. И все же она не готова была впускать Каллума, пока его голос за дверью не сменился дрожащим тенорком Кэлибрида:
– На нас-то ты не злишься, верно? Надеюсь, что нет. Знаешь, еще одной зимы на мясной похлебке Лока я просто не переживу!
И тут же послышался голос Локрина, что-то проворчавшего басом.
С тяжелым, хоть и не вполне искренним, вздохом Саманта отодвинула засов и отступила от двери, впуская в дом вместе с холодным ветром и троих продрогших гостей.
Кэлибрид, используя остроту своих локтей, ворвался первый. Узловатые коленки его под красно-желтым килтом отчетливо тряслись, а с редких прядей, торчавших из-под клетчатого берета, и с длинной и тонкой седой бороды, придававшей ему вместе с лохматыми бровями удивительное сходство со старым козлом, струилась вода.
Локрин обладал такими же костлявыми коленками, однако, в отличие от Кэлибрида, мог похвастать широкими плечами и обширным пузом. Физиономия у него была круглая как солнышко и, как казалось, очень добрая, однако с постоянным хмурым выражением, что всегда удивляло и забавляло Саманту. Сейчас он взирал на хозяйку с нескрываемым скепсисом.
– Тетерев? Хм… давайте я сам его приготовлю!
Но Кэлибрид положил руки ему на плечи и принялся толкать его в сторону зала, где ярко пылал очаг, над которым Саманта уже расположила вертел.
– Ступай-ка лучше туда, подбрось в огонь торфа и кедровых щепок, чтобы дым был ароматнее, – проговорил Кэлибрид.
Соблазнившись перспективой после холода и дождя снаружи оказаться у горящего очага, Локрин проворчал «ну ладно» и двинулся вперед.
Так проходили теперь их вечера. После долгого дня, заполненного работами на пастбище, мужчины расходились кто куда, а затем, уже после захода солнца, снова появлялись на пороге, привлеченные дымом, клубившимся над самой высокой трубой старого особняка.
– Когда Лок в последний раз пожарил птицу, – сообщил драматическим полушепотом Кэлибрид, – я потом неделю с кровати встать не мог. Хлестало с двух концов, если вы понимаете, о чем я…