Брачная афера Ривотта Мадсона - стр. 33
– У меня нет покровителя, – глухо прошептала Гортензия, чувствуя, как разгоняется сердце и страх из ледяного превращается в огненный. – У меня есть враг.
– Значит, он придет еще раньше, – ухмыльнулась бродяжка. – Позлорадствовать и насладиться победой, – подмигнула и перешла на шепот: – Ты можешь обвести его вокруг пальца.
– Как? – удивилась Гортензия. Что можно было придумать в такой ситуации, ей даже в голову не приходило.
– Договорись с ним! – выпалила соседка и тотчас же замолчала, прислушиваясь. Потом, решив, что опасность миновала, продолжила: – Сделай вид, что идешь у него на поводу, а потом…
Скрипнула тяжелая тюремная дверь и в конце коридора показался надзиратель в компании Белдона. Гортензия сжалась в комок в углу, умоляя всех известных богов, сделать ее незаметной.
– Вот сюда, господин Патрак, – пригласил надзиратель, огромный, немного неуклюжий детина, открывая единственную в этом коридоре деревянную дверь и ловко пряча в карман протянутые визитером купюры. – Сейчас я ее позову.
Теззи с трудом вдохнула. Она отлично знала, куда ведет эта дверь, – в камеру для допросов. Окон нет, только два стула, стол и вкрученная в стену цепь, на которую могут посадить, как собаку. Детина подошел к их с бродяжкой камере и широко улыбнулся:
– Госпожа Библис, к вам посетитель.
Гортензия отступила в дальний темный угол.
– Я никуда не пойду!
– Да бросьте вы, – развел руками надзиратель, щелкнул замком и, открыв дверь, подошел и подхватил заключенную на плечо.
Будто не чувствуя брыкающейся ноши, запер камеру снова, протопал несколько шагов, открыл дубовую дверь, впихнул Теззи в комнату и лязгнул засовом, отрезая все пути к отступлению.
Показалось: что сердце остановилось. Они с Белдоном вдвоем в запертом помещении, ничего хуже и представить было нельзя! Гортензия еще успокаивала себя, что здесь, в тюрьме, ничего ужасного деверь с ней не сотворит, но нос слышал знакомый лимонно-гвоздичный запах и тело все больше сковывал ледяной страх. Конечности не повиновались, губы не размыкались, словно кто-то зашил рот, а в груди ныло так тоскливо, что хотелось рыдать в голос. Теззи жалась к двери и боялась открыть глаза, казалось, не переживет даже вида этого мужчины так близко.
– Не пугайся, Гори, – прошептал он еле слышно, и Гортензия сжала кулаки. «Гори» он называл ее исключительно в момент отвратительного единения.
Попыталась вдохнуть, но не смогла толком. Горло будто сдавили невидимой рукой. Лимонно-гвоздичный запах усилился. Почему боги не посылают ей смерть? Чем она провинилась? Распахнула глаза и развернулась к двери.