Бойся меня - стр. 57

— Ты хочешь, чтобы я разговаривала сейчас? — задохнувшись от давления на клитор, я машинально впиваюсь ладонью в его руку.

— Почему нет? Ты сама сказала, что через два часа тебе нужно быть на работе.

— Не думаю, что тебе будет интересно. Я руковожу продажами и собиралась подписать крупный контракт на поставку нашей продукции в сеть столичных супермаркетов. Прошла все пункты вплоть до конечного. Заместитель генерального директора выступил против, убедив его самого в правильности отказа. Я расстроилась. Несколько месяцев моей кропотливой работы и карьерные перспективы оказались выброшенными на помойку.

Выпалив эту тираду, я жадно хватаю воздух и жмурюсь: пальцы Саввы проникают внутрь меня. Сколько ещё оргазмов он успеет извлечь из меня в оставшееся время? Сейчас во мне снова просыпается любопытство.

— Заместитель генерального — это тот, кто стоял на крыльце? — его низкий голос долетает до меня будто сквозь плотные слои полиэтилена. — Мудак? Кажется, так ты его назвала?

Будет ужасно кончить с мыслями о Гордиенко, поэтому я быстро киваю: 

— Да, он. Наипервейший в компании мудак.

— Что он тебе сделал?

— Нам правда нужно говорить о нём сейчас? — пальцы внутри меня резко скручиваются, заставляя меня прогнуться и выдохнуть: — Похотливый мужик, упивающийся властью, и неопытная молодая стажёрка. Он хотел сексуальных привилегий, а я сказала ему «нет». Мудаки вроде него не переносят отказов.

— Он и правда мудак, — лицо Саввы оказывается надо мной, его тело вновь вжимается в меня своей горячей тяжестью. На смену пальцам приходит упругое давление члена. — Однажды он обязательно пожалеет, что поступил так с тобой. Закон бумеранга.

Даже если Гордиенко никогда об этом не пожалеет — сейчас мне на это абсолютно наплевать. Он остался в другом, куда более пресном и скучном мире. В мире наслаждений, где я нахожусь сейчас, мне слишком хорошо, чтобы о нём думать.

*******

— Налить тебе чай или кофе? — обернувшись, я ловлю на себе синий взгляд Саввы и мгновенно ощущаю тёплое покалывание на щеках. Тон радушной домохозяйки, смущение. Кто ты, женщина? Я тебя не узнаю.

Его губы изгибаются в лёгкой улыбке, глаза вспыхивают. Савва только что вышел из душа: волосы, потемневшие от влажности, торчат в творческом беспорядке, рубашка застёгнута лишь на пару пуговиц, обнажая треугольник оливковой кожи. Свежий, красивый и дерзкий.

— Я буду кофе. Иди ко мне. 

— Я только привела волосы в порядок, и велика вероятность того, что ты их испортишь, — отшучиваюсь я, опуская перед ним чашку с фильтр-кофе.

Разворачиваюсь, чтобы вернуться к плите, где готовится омлет, но ладонь Саввы перехватывает моё запястье, и в следующую секунду я оказываюсь сидящей у него на коленях.