Бойня номер пять. Завтрак для чемпионов. Балаган - стр. 58

Получилось некоторое совпадение: Билли Пилигрим впоследствии оказался в одной палате с дядюшкой Рэмфорда, профессором Бертрамом Коуплендом Рэмфордом, официальным историком Военно-воздушных сил США.

Когда красивая пара проплыла мимо, Валенсия стала расспрашивать своего нескладного мужа про войну. Это была обычная глупая привычка жительницы Земли – ассоциировать секс и страсть с войной.

– Ты когда-нибудь вспоминаешь о войне? – спросила она, кладя руку на бедро Билли.

– Иногда, – сказал Билли Пилигрим.

– А я иногда смотрю на тебя, – сказала Валенсия, – и у меня странное чувство, как будто у тебя много-много тайн.

– Вовсе нет, – сказал Билли. Он, конечно, соврал. Он никому не рассказывал о путешествии во времени, о Тральфамадоре и так далее.

– Нет, у тебя, наверно, есть тайны про войну. А может быть, и не тайны, а просто то, о чем тебе не хочется говорить.

– Нет.

– Я горжусь, что ты был солдатом. Ты это знаешь?

– Прекрасно.

– Плохо там было?

– Всякое бывало. – У Билли мелькнула дикая мысль: как это верно! Хорошая была бы эпитафия для Билли Пилигрима. И для меня тоже.

– А ты расскажешь о войне, если я тебя попрошу? – сказала Валенсия. В крохотной ячейке ее огромного тела уже собирался материал для создания «зеленого берета».

– Будет похоже на сон, – сказал Билли. – А чужие сны обычно слушать не очень интересно.

– Я слышала, как ты рассказывал папе, как немцы кого-то расстреляли, – сказала Валенсия. Она говорила о расстреле бедного старого Эдгара Дарби.

– Угу.

– И тебе пришлось его хоронить?

– Да.

– А он видел вас с лопатами перед тем, как его расстреляли?

– Да.

– А он что-нибудь сказал?

– Нет.

– Он боялся?

– Нет, они его чем-то напоили. Глаза у него как-то остекленели.

– А они прилепили к нему мишень?

– Да, кусок бумаги, – сказал Билли. Он встал с постели, сказал «извини, пожалуйста» и пошел в темную уборную помочиться. Нащупывая выключатель, он почувствовал шероховатую стенку и понял, что пропутешествовал обратно, в 1944 год, и снова очутился в лагерном лазарете.

Свеча в лазарете потухла. Бедный старый Эдгар Дарби уснул на соседней койке. Билли встал с койки, шаря в темноте по стенке, чтобы найти выход, потому что ему ужасно нужно было в уборную.

Он вдруг нащупал дверь, она открылась, и он, шатаясь, вышел в лагерную ночь. Билли обалдел от морфия и путешествий во времени. Он помочился у колючей проволоки, и она впилась в него десятками колючек. Билли пытался выпутаться, но колючки не отпускали его. По-дурацки приплясывая, Билли без толку вертелся у проволоки, дергая ее во все стороны.

Русский солдат, тоже вышедший ночью оправиться, увидел по ту сторону проволоки дергающегося Билли. Он подошел к этому странному пугалу, попробовал ласково заговорить с ним, спросить, из какой оно страны. Но пугало не обращало внимания и только прыгало у проволоки. И русский солдат выпростал колючки одну за другой, и пугало запрыгало куда-то во тьму, не поблагодарив ни единым словом.