#Бояться нужно молча - стр. 21
Что теперь?
Сюда приходят такие же дети. Приходят и отдают свои жизни сущностям – непонятно во имя чего.
Хруст.
Им надоело молчать. Они пришли за мной.
Я осматриваюсь: Эллы нигде не видно. Тварей тоже – прячутся. Готовятся к нападению.
– Шейра! – раздается за спиной до дрожи знакомый голос. Я рада, я безумно рада его слышать.
Я оборачиваюсь и молю небеса, чтобы волосы сестренки не оказались седыми. Чтобы ее море плескалось, а не спало подо льдом.
Вот ты где, Элла. Моя родная Элла.
– Зачем? – слетает с моих губ. Я едва сдерживаю слезы. – Вот… – Испуганная до чертиков, я забыла маску сестры дома, поэтому делюсь своей. – Тебе нужнее.
Но Элла не спешит становиться безликой.
Мне неуютно, будто с меня сняли одежду, а затем привязали к столбу на центральной улице.
– Успокойся, – качает головой Элла. – Игра не окончена.
Границы моего терпения постепенно стираются.
– Что не так?
– Игра заключается в том, чтобы добраться до арены и не обнулиться. Я последняя.
– Тогда где остальные?
– Вот.
Из-за стен появляются десятки седых подростков с белыми зрачками и гематомами. Маленькие, худые, но больше не добрые и не наивные. Больше не дети.
Мне хочется кричать, срывать голос, чтобы добраться до их сердец. Я уверена: чувства тех, чьи волосы больше не будут ни русыми, ни черными, еще теплятся в этих телах.
И, возможно, они позволят нам уйти. Совершат последний добрый поступок, прежде чем перемолоть себя в мясорубке голода.
– Пожалуйста… – шепчу я.
В городе, на улицах, дежурят Утешители. Появляется сущность – ее увозят в третий блок. Туда, где она никого не «съест». Только это бессмысленно. Обнуленные все равно сбегают.
Но кому нужна стройка? Люди в здравом уме сюда не суются. Кроме тех, для кого адреналин дороже жизни. Кроме тех, кто готов заплатить кармой за проигрыш в Игре.
На фонарном столбе, у арены, краснеет кнопка. Она подает сигнал Утешителям.
Если не нажму – они приедут через неделю.
Нас с Эллой найдут в понедельник, как раз тогда, когда мы, новые монстры, уже сойдем с ума от голода и забудем, что такое жалость.
Я плавно приближаюсь к столбу. Сущности следят за каждым моим движением.
– Надень маску, – умоляю я сестру и замираю от ужаса.
Элла отдает ее бывшим друзьям, а сама растет, худеет, бледнеет. Лицо теряет форму лишь на миг, затем – становится овальным. Чужим.
Волосы седеют. Зрачки покрываются белым налетом.
Передо мной не моя сестра. Я отдала биомаску сущности и добровольно согласилась обнулиться.
Дура.
Я знаю, как эти твари умеют обезоруживать. Как притворяются, копируют голос и внешность. И все равно попалась.