Боярышниковый лес - стр. 55
Когда я начала работать на семейную фирму Макса, он то и дело восхищался, как я управляюсь со всеми этими художественными турами, уроками живописи, дамским бридж-клубом и собраниями читательских групп. Действительно восхищался, но как будто бы со стороны и с трезвой головой.
Видите ли, оглядываясь назад, я понимаю, что Макс не любил меня по-настоящему – той любовью, о которой пишут книги, поют и мечтают. Но я никогда не думала, что он любит кого-то другого. Говорила себе, что у него просто может быть слабый сексуальный аппетит, не в пример ирландскому мужу Малки. Нет, я не сомневалась, что никого другого он не любит, просто наш брак рассматривает как своего рода деловое сотрудничество. Такой уж он человек.
Какое-то время я думала: стоит приложить больше усилий, сменить гардероб, похудеть, заискриться живостью – и любовь в муже проснется. Как ни странно, именно Малка убедила меня, что так это не работает. В противном случае все стройные, ухоженные и искрометные люди были бы очень счастливы, а мы знаем – поскольку видим их вокруг себя, – что большинство из них совершенно несчастны.
Малка повторяла, что я та самая умная умница, которая то ли как светлая пуговица, то ли как пестрая курица – и еще с десяток безумных ирландских фразочек. Они оказались настолько убедительными, что я набралась самонадеянной уверенности почти во всем. Оглядываясь назад, могу сказать, что большую часть жизни была счастлива.
Не была я счастлива в те годы, когда мама наседала на меня и пилила по поводу замужества. А еще когда едва не довела себя до истощения: ничего не ела и вкалывала по десять часов в офисе, после чего спешила на очередное торжественное мероприятие – тогда я счастлива не была.
Но когда родилась Лида, моя раскрасавица-дочь, вот тогда я испытала настоящее счастье – и до сих пор в нем пребываю. Я завела блокнот, куда записывала все поступки матери, которые меня когда-то раздражали и безмерно огорчали, и старалась таких поступков избегать.
Но мир изменился.
Представьте реакцию Лиды на мою просьбу определиться с мужем, пока она не вышла в тираж.
Только представьте! Да легче вообразить себе жизнь на другой планете.
И удивительное дело – примерно в это же время мама изменилась, стала нормальным человеком, накопившим изрядно жизненной мудрости. В моей молодости она определенно не была ни нормальной, ни мудрой (а мне бы это тогда не помешало), но все же здорово, что она обнаружила в себе эти качества в более позднем возрасте.
Малка сказала, что с ее матерью случилось то же самое: после рождения внука она успокоилась, хотя я никогда не считала, что у миссис О’Брайан такой уж дурной нрав. Она, конечно, отличалась суеверностью и, как все люди ее возраста, переживала, что про нее скажут или подумают в Россморе, но в целом была милейшей женщиной.