Боярыня Морозова - стр. 64
Неосторожные вырвались слова у государя.
Прямо из царевых палат стрельцы и толпа кинулись к кремлевскому дому Бориса Ивановича Морозова.
Анна Ильинична стояла в горнице, подняв над головой икону Спасителя.
Икону у нее вырвали, разбили. Боярыню вытолкали из дома, приговаривая:
– Не будь ты сестра царицы, мы бы тебя изрубили на мелкие куски!
И начался погром.
Морозов, заботясь о казне, платил стрельцам голодное жалованье, и стрельцы ему припомнили теперь свои обиды.
Драгоценные иконы разбивались топорами, платья рвали и резали, жемчуг и драгоценные камни толкли в порошок и выкидывали в окна.
– Не трогайте! То кровь наша! – кричали бунтовщики.
Серебряная карета, стоявшая под особым навесом во дворе, вызвала у народа неистовую злобу. Снаружи и изнутри карета была обита золотой парчой, подкладка на соболях, ободы на колесах, чеки, гвозди – все из серебра. Карету протыкали, резали, сминали дубинами.
Кинулись в погреба, откупоривали бочки с медами, винами, водками. Напились, но выпить все сил не хватило, бочки разбили. Вина в подвалах набралось по колено, а в доме уже разложили несколько костров, огонь добрался до подвалов, и в небо пыхнул столб синего пламени, пожирая постройки и людей.
Но основная толпа давно уже покинула разоренное гнездо Морозова и ломилась к Назарию Чистому – соляному королю.
Думный дьяк, как услышал, что грабят Морозова, кликнул слуг, чтоб они вынесли его из дома, но болящего бросили. Слуги, не дожидаясь прихода стрельцов и толпы, успели разбежаться.
С помощью мальчика на побегушках Назарий забрался на чердак, укрылся под березовыми вениками и попросил мальчика, чтоб он забросал его копчеными окороками.
Толпа вломилась в открытые двери и тотчас схватила мальчишку, который уже набил карманы золотыми монетами, но не успел улизнуть из дому.
– Убьем! Где кровопийца?
Мальчик показал пальцем на потолок.
Назария сдернули с чердака за ноги, били палками по голове, пока не расплющили. Труп раздели донага и бросили на навозную кучу.
– На Плещеева! – звали толпу вожаки.
– На Траханиотова! В новые палаты! – кричали другие. – Петр Тихонович тоже на соляной казне руки погрел!
– А Пушкина забыли? Его аршин да весы?
– Всех бояр надо искоренить!
Толпа разделилась, кинулась по Москве, освободила Кремль.
В тот день было разграблено семьдесят лучших домов.
В Китай-городе – дом Никиты Ивановича Одоевского и дом Михаила Михайловича Салтыкова. В Белом городе, на Дмитровке, – дома дворецкого Алексея Михайловича Львова, боярина Григория Гавриловича Пушкина, боярина Глеба Ивановича Морозова, на Петровской – дом Василия Толстого… Многим досталось. За обиды платили разом и сполна.