Боярыня Морозова - стр. 57
Прощаясь, Анна шепнула Федосье:
– Он умный, а мне не ум надобен. Я хочу ребенка.
Битая к празднику
17 мая 1648 года Алексей Михайлович и царица Мария Ильинична отправились в Троице-Сергиеву лавру на богомолье по случаю Троицы, а также испросить благополучия чаду во чреве, ибо царица была тяжела.
Перед отъездом оружейничий Григорий Гаврилович Пушкин показывал царю чеканные оклады на образ Алексея – человека Божьего и на образ Марии Египетской. Государь заказал эти оклады в тот же день, как узнал, что царица понесла.
Москва готовилась к Троице. Люди наряжали дома зелеными ветками.
Федосья и Дуня в комнатах сами устанавливали березки, посыпали полы травой, с чабрецом, с веточками смородины, со стеблями мяты, душицы.
Дуня прилаживала березки по бокам голанки в зеленых изразцах.
Получалось красиво.
Федосья на сестру засмотрелась.
– А ты уже не Дуня. Ты у нас Евдокия.
Дуня смотрела на Федосью, морща лоб – не поняла сестру.
– У тебя в руках березки-девочки, но сама ты уже белая березонька.
– Это ты березонька! – Дуня любила сестру. – Тебе уже шестнадцать.
Федосья засмеялась.
– Нашла чему позавидовать. Тебе до шестнадцати целых три года. Столько чудес насмотришься!
– Это ты чудес насмотришься! – не согласилась Дуня. – Тебя к царице раньше возьмут.
Федосья вздохнула.
– Я другие чудеса люблю. Помнишь, в Переславль ездили? Какие перекаты! Не земля, а море. Все волны, волны. А собаку… В Переславле я ночью во двор выходила. Звезда упала. Летела, искрами сыпала.
– А меня не позвала!
– Так это же звезда. Я желанье не успела загадать! – Подняла руку. – Кто-то приехал.
И быстрые шаги: Анна Ильинична. С порога тянула руки к Федосье, плакала взахлеб.
Сели на лавку под окном.
– Дуня, воды! – послала сестрицу Федосья.
Анна воду пила, но плакала еще горше.
– Он меня ремнем отстегал!
– Да как же так? – растерялась Федосья: отстегать ремнем боярыню, сестру царицы мог разве что муж. А муж-то Борис Иванович.
– Еще чего принести? – спросила Дуня.
– Вина хочу! – сказала вдруг Анна Ильинична.
Дуня пошла к матери приготовить угощенье. Понимала: Анне Ильиничне надо душу излить.
– Он меня ремнем отстегал! – снова сказала боярыня, и глаза у нее стали сухие.
Спросить, что стряслось, Федосья не могла, а гостье, видимо, очень хотелось услышать вопрос: за что муж учил? Федосья гладила Анну по височку.
– Складная у тебя рука! – Анна повернулась, смотрела в глаза Федосье. – У меня полюбовник. Я все изведала!
Анна глаз не отводила.
– Напугала?..
– Не знаю. – Федосья опустила веки.
– Полюбовника моего Борис Иванович в леса послал, поташные ямы устраивать. Может, кто и спихнет в огонь… Но со мной ничего уже не поделаешь. Я бабьего счастья сполна вкусила! – Рассмеялась весело, легко. – Я опять заведу. Десятерых заведу!