Боярская честь. Грани чести - стр. 23
– Именем Макоши тебя прошу, Иван Васильевич! Не губи мальчика! Пропадет он без рода, ты же знаешь.
– Что же ты, Ирина, именем бабьей богини за воя просишь? – с жёсткой усмешкой на губах спросил боярин. – Аль хочешь ты, чтобы он навечно под юбкой твоей остался?
– Да какой он вой, Иван Васильевич?! – не сдавалась женщина. – Юнак он несмышлёный. Глупый да беспомощный. И добрый. А для воина доброта – это вред один. Вы злые все!
Последние слова Ирина произнесла с вызовом и упрёком, уже без тени страха глядя на боярина. Но Дёмин, к её удивлению, не вспылил, а наоборот – рассмеялся.
– Иди, Ирина. И не бойся. Ничего я с твоим Маркушкой не сделаю.
– А переезд как же? – упрямо спросила ключница.
– Так надо, женщина! – уже без тени улыбки отрезал боярин. – Для его же блага. Сама видела, что с ним сделали.
– Нашли их? – словно не замечая перемены в настроении собеседника, задала очередной вопрос женщина.
– Найдем, – по-волчьи ощерился Иван Васильевич. И веско добавил: – Обещаю.
– Благодарю за беседу, боярин, – ещё раз склонилась в поклоне женщина. – Прости за дерзость мою.
– Ступай, Ирина Велемировна. Не держу я зла.
Не дожидаясь, когда ключница уйдет, Иван Васильевич поднялся и по неприметной тропинке пошёл к воротам. Дойдя до своего экипажа, он бросил заспанному кучеру короткое «домой», расслабленно растёкся по удобному сидению и покачал головой, дивясь поведению Ирины.
Смелая женщина. Очень смелая. Мало того, что вообще решилась его о чём-то просить, так ещё и на своём настаивала. Совсем как Маркус до этого. И ведь не испугалась репутации боярина, именем которого последний год в посёлке разве что детей не пугают.
Неистовый безумец – так его теперь за глаза называют. И ведь верно зовут. Почти. Неистовый – несомненно. Ибо есть цель: отомстить. Отомстить, не считаясь ни с чем. А безумие… Иван Васильевич прошел по самому его краю. В тот день, когда на его глазах живьём сгорели жёны, дети и внуки. И лишь он один выжил. Стоял, закованный в ледяную глыбу, и смотрел, как погибают самые дорогие люди.
Вдвойне повезло тогда Михаилу. И в том, что был он в столице вместе с одной из жён и не сгорел с остальной роднёй. И в том, что Иван смог немного прийти в себя до его приезда. Иначе убил бы. Сгоряча. За то, что всё случилось в доме сына Михаила Васильевича. И никто не знал, кого винить.
В тот день безумие коснулось его разума и ушло. Ушло, чтобы иногда прорываться спонтанными выбросами Силы. Как сейчас, когда внутренняя обивка экипажа покрылась льдом, кучер привычно запахнулся в тулуп, а лошади понесли быстрее, чтобы согреться.