Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус - стр. 53

– О как! – удивился Ремезов. – И чего ж хочет?

– Да восхотел умней всех быть! – Михайло-рядович дребезжаще рассмеялся. – Кат, а туда же, к парню пристал – грамоте, мол, поучи.

– Грамоте? Что ж, дело хорошее, – пригладив волосы костяным гребнем, Павел одобрительно качнул головой. – Хочет – пущай учится, я Демьяну скажу.

Рядович рассеянно заморгал:

– Да как же так, батюшко? Каждый ведь должен свое место знать. На что кату грамота?

– Кстати, и ты с Окулкой на пару учиться пойдешь. К тому же Демьяну.

– Я?!

– Ты, ты, – пряча улыбку, невозмутимо подтвердил молодой человек. – А то тиун – и неграмотен! Срамота одна.

– Ой, господине, у меня ж делов… – заюлил было рядович, но тут же сник под строгим боярским взглядом. Вздохнул и, закончив доклад, вышел с поникшею головою.

– Ничего, ничего, – довольно ухмыляясь, прошептал ему вслед Ремезов. – Вот с вас двоих ликбез и начнем. А там посмотрим.

Вечером, после ратных тренировок, хозяйственных дел и всего такого прочего, заявился в светлицу Демьянко Умник – как и договаривались еще поутру.

Встав у порога, поклонился скромненько:

– Пришел я, боярин.

Встав с лавки, Павел потер ладони:

– Эт-то хорошо, что пришел. Тиун Михайло с Окулкой-катом подходили к тебе?

– Угу.

– Сладились?

– Сладились, господине. Они сказали, что ты их учить велел.

– Вот и ладненько, – развеселился боярин. – Смотри, плохо учиться будут – розгой их попотчуй… Окулко подскажет – как. Ин, ладно, потехе час, а делу – время. Пергамент с чернилами принес?

– Как ты и велел, господине.

– Ну и славно. Будем мы с тобой, Демьян, нынче подробную карту рисовать.

Парнишка хлопнул ресницами:

– Чего рисовать?

– Землицы нашей чертеж. Словно бы с глазу птичьего… или с высокой горы.

– А-а-а! Понятненько.

– И на чертеже том – все стежки-дорожки обозначим, деревни, луга, поля, леса – чтоб точно все знать, где что да как!

– Доброе дело, боярин-батюшка!

С тех пор слышно было по вечерам:

– Аз, буки, веди, глаголь…

То первоклассники – палач с тиуном – соревновались, кто громче да правильнее. Окулко-кат с юмором оказался мужик, все сотоварища своего по учебе подкалывал, загадывал загадки веселые:

– А прочти-ко, Михайло, чем ты шти хлебаешь? Вона, читай буквицы…

– Лы… а… лы… а… ла… ппп… тем… лап-тем… Я те дам – лаптем!

– Хо-хо-хо! Хо-хо-хо!

– Я те дам – хо-хо!

Буйные попались Демьянке ученички – то обзывались, то друг с дружкой дрались, правда, так, шутя вроде.

На них глядя, по поводу грамоты мысли разные в голове в Павла роились: как жатва да все осенние полевые работы закончатся – еще и других парней к Демьянке в ученье отдать – Микифора, Гаврилу, Неждана. Неждан, правда, мог и не пойти – он все же не холоп был и не закуп – смерд, за землицу только обязанный. А вот Микифор с Гаврилой – холопы, по сути – рабы. Сия ситуация сильно тревожила Ремезова: как так получалось, что самые умелые воины – невольники? С чего б им усадьбу, хозяина своего защищать, живота не жалея? Раб, он и есть раб, с какой стороны ни возьми – и хорошего в этом мало. Мысли эти боярин покуда на потом оставил. Вот с жатвой да обмолотом закончить. А потом – праздник, веселье… заодно под это дело с и холопами можно будет решить – повысить их социальный статус.