Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус - стр. 39
Черт! Вот как все сошлось-то – и внешность, и даже имя-отчество!
Холмистые, изрезанные глубокими речными долинами земли, что тянулись здесь, вдоль верховья Днепра, издавна принадлежали смоленским князьям, конкретно сейчас – старому Всеволоду Мечиславичу, вассалом которого являлся старый боярин Петр Ремез и трое его сыновей… да-да, у Павла Заболотнего имелись еще и старшие братья, как понял Ремезов – сволочи еще те. Старый боярин, на что-то осерчав, лет пять назад прогнал со двора всех троих, скрепя сердце дав каждому по деревне да запашке, а уж остальное сыновья добывали, кто как умел. Что касается самого младшего, Павла, так та – в пять дворов – деревенька, где находилась укрепленная частоколом усадьба, досталась ему от отца, а еще парочка деревень-однодворок да за дальним лесом выселки – уже от смоленского князя Всеволода, на правах держанья за ратную службу, которою юный боярин исполнял восемьдесят дней в году, ежели возникала в нем надобность. Последний раз – два года назад у Долгомостья, где юный боярич едва не погиб в схватке с татарами. С тех пор князь Всеволод молодого своего вассала не трогал – войн никаких не вел, с соседями – владимирцами, Полоцком, Новгородом – да татарами вроде как замирился… точнее, всем им пока не было до Смоленска никакого дела – друг с дружкой собачились, дрались.
Что и позволяло пока мелким смоленским феодалам улаживать свои собственные делишки… чем намеревался нынче заняться и Павел. А что? Жить-то на что-то надо… да и еще хотелось бы дать жить другим, ибо жить для себя – гнусно и подло, а вот для людей… Честно говоря, это не полностью ремезовские мысли были, а того юного комсомольца, что конспектировал «Детскую болезнь левизны…». Но тем не менее идеи-то, по здравому размышлению, оказались неплохими, правильными, так что постепенно Павел стал их своими считать. Ну, а как же – «Жить для людей!» – этот слоган куда как более человеку пригож, недели пошлое – «вы этого достойны». Да… вот и Франсуа Мориак в своем романе «Тереза Дескейру» тоже показывал…
При чем тут Франсуа Мориак, вот, дьявол?
Павел обхватил руками голову, посидел, прогоняя чужие – между прочим, французские – мысли… Потом вышел на крыльцо, велел позвать тиуна, и, пока того дожидался, прикинул собственные перспективы-дела.
Субэдей-багатур – именно с этим человеком можно было вступить в резонанс, именно его энергией воспользоваться! Каким образом? Спровоцировать взрыв эмоций… да еще антенна, скорее всего, понадобится… да еще отыскать этого монгольского черта, подобраться поближе, лицом к лицу – тоже, скорее всего, непросто, но главное-то не в этом – в самой возможности резонанса! А уж коли нарисовалась хоть малейшая возможность вернуться, так надо ею воспользоваться – хотя бы попытаться. Пусть даже и не выйдет ничего – но попытаться-то надо! Иначе потом всю жизнь – здешнюю жизнь! – себя корить.