Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус - стр. 120
– А это мои люди, – с облегченной улыбкой Ремезов кивнул на Окулку с Митохой.
Не чинясь, воевода поручкался и с ними, а потом, повернувшись к Павлу, спросил:
– Сейчас к себе в Зоболотье, небось, скачешь?
– К себе, – кивнул молодой человек, – Рать соберу – да в Смоленск, к князю.
– То верное дело, – Козьма тряхнул бородой. – А мы по порученью княжьему отступников имаем. Мнози похощат в лесах отсидеться, мунгалов да татар пережить. Вот таких «сидней» и имать велено, да на правеж их, на правеж!
– И поделом, – согласился Павел. – А то что это получается, кто-то воюет, землю родную от супостата бережет, а кто-то – за лесами отсиживается! Вы-то куда сейчас, может – по пути, так вместе поедем?
Воевода шмыгнул носом и усмехнулся:
– Не боярин, нам в твоим болотам не по пути, мы – в залесье, ужо расшевелим «сидней».
– Ну, Бог в помощь.
– И вам… – перекрестившись на украшенный ленточками дуб, княжий посланец легко взметнулся в седло и махнул своим людям рукою. – Эй, эй, поехали! Удачи тебе, боярин, может, еще свидимся!
– И вам удачи… Татары-то далеко?
Козьма обернулся в седле:
– Да недалече уже – на Ростиславльском шляхе видели. Дней пяток – и у нас будут. Так что поторапливайся, боярин Павел, поторапливайся!
Гикнув, воевода стегнул коня плетью и исчез за деревьями вместе со своей дружиною.
– Ну, вот, – поглядев им вослед, удовлетворенно кивнул Ремезов. – А вы говорили – прятаться.
Больше на всем пути не встретился никто, если не считать одного кабана и пары зазевавшихся зайцев, одного из которых Митоха тут же взял на стрелу, второй же, петляя, умчался.
Заночевали в овражке. Разложив небольшой костерок, сварили зайца, подкрепились, заварили сбитню, да, устроив один шалаш на троих, полегли себе спать. Проснувшись с промозглым рассветом – угли в костре еще тлели – поехали дальше.
Уже потянулись знакомые места – засыпанные снегом поля, луга, рощицы… а вот и речка, а за ней, на холме – Заболотица, усадьба.
Завидев показавшихся всадников, дернулся в надвратной башенке часовой, ударил в било. Распахнутые наполовину ворота тут же закрылись, и Ремезов улыбнулся:
– Молодцы, а? Службу несут справно! Эй, на вратах, отпирай! Боярина своего не признал, что ли?
А вполне мог и не признать – этакого-то молодца в синем богатом плаще, с поясом золоченым – все княжеские подарки. Доспех кольчужный да шлем Павел, естественно, сейчас на себе не надел – их, вместе со щитом, вез, приторочив к седлу, Окулко. А вот мечом перепоясался, знатный был меч, уж хотелось им похвалиться.
– Ой! – свесившись, радостно закричал с башенки страж. – Господине! Эй, эй, отворяйте ворота, то господин наш, боярин!