Боярин: Смоленская рать. Посланец. Западный улус - стр. 117

– Шутишь, пресветлый князь?

Михайло мотнул головой:

– Ничуть. То – чистая правда.

– А с чего бы меня оправдали? – не ощущая никакого особого пиетета пред столь младым парнем – пусть даже и князем – не отставал Павел.

– Гость сегодня у нас… Тот, усатый. Князь литовский Аскал. Не самый великий князь, так… княжич.

– Ах, вон оно что! – тут только понял молодой человек. – Это я, значит, с ним сговаривался?

– Теперь и Всеволод-князь видит – оговорили тебя. Поклепную виру сбирать будешь?

– С кого?

– Хм… – Михайло негромко расхохотался. – Вижу, и сам понимаешь – не с кого. Разве что Олексу-тиуна в холопство отдать… да то прибыток малый.

– Да черт с ним, с тиуном, – поглядывая на снующих по двору воинов, весело отозвался Ремезов. – Пущай живет. А до братцев мне все одно сейчас не добраться.

– Это ты верно сказал, – одобрительно хмыкнул княжич… – Главное-то – некогда сейчас, времени-то совсем ничего осталось.

«И куда они так торопятся?» – подумал молодой человек, и даже хотел спросить, да не успел – пришли уже.

«Дальний амбарец» смоленского князя Всеволода представлял собой низкое, однако весьма обширное бревенчатое помещение, размером, как показалось Ремезову – почти с половину Московского вокзала… ну, хорошо – с треть. На тянувшихся вдоль стен рядках тускло блестело оружие – и чего тут только не было! Так называемые «романские» мечи – длинные, «рыцарские», с заостренным клинком и большим перекрестьем, мечи старинные, «каролингские» – тупоносые с небольшой закругленной гардой; кинжалы, палицы всевозможных видов, включая шестоперы, а кроме того – секиры: и большие, трапециевидные, и маленькие «чеканы», еще и копья – толстые, тяжелые, с мощными в локоть – листовидными наконечниками – рогатины, и копья полегче, для всадников и совсем легкие – метательные сулицы… Чуть повыше, на стенах, висели «брони» – плетенные из проволоки кольчуги до середины бедра, кольчужные же чулки, нарукавники, рукавицы, доспехи из маленьких железных пластиночек – ламеллярные, из больших пластин – ламинарные, островерхие, с кольчужными бармицами, шлемы…

Посреди всего этого богатства, в сопровождении двух – с горящими факелами – воинов, прохаживался, что-то про себя шепча, осанистый воевода Емельян Ипатыч.

Князь даже покричал ему еще издали:

– Эй, Емельян Ипатыч, мы к тебе идем.

Воевода повернулся на крик:

– Ась?

– Выдай, говорю, боярину все, что захочет. По княжьему слову так! Ну, что стоишь? – Михайло обернулся к Павлу. – Выбирай, что душа пожелает!

– Ой… – от неожиданности стушевался молодой человек. – Моя душа тут много чего пожелать может. И вот тот меч очень даже неплох… тот, в червленых ножнах… и кинжальчик рядом – ничего себе так, видно сразу – антикварная вещь, и щит треугольный, «Юрский парк»…