Бой не вечен - стр. 35
Домой он ехал в минорном настроении, односложно отвечая на реплики Лиды, что, естественно, было тут же замечено.
– Что молчишь, Воробьев? – забеспокоилась Лида. – Сидишь как в воду опущенный.
– Думаю, – встрепенулся Панкрат.
– О чем?
– Ты знаешь, что в Иране есть закон, предусматривающий смертную казнь за недостойный образ жизни?
– Не знаю. Что, правда? Я считала, что иранцы казнят только за оскорбление Аллаха.
– Точнее – за несогласие с Богом. Вот бы у нас ввести такие законы…
Лида с тревогой посмотрела на мужа, прикрикнула на расшалившихся детей на заднем сиденье, и Панкрат, видя, что жена начинает нервничать, перевел разговор на другую тему:
– Как там твоя знаменитая эйхорния? Растет?
Лида успокоилась. Разговор о тропической траве, очищающей воду, был ей приятен.
– Сейчас только начало весны, еще прохладно, а эйхорния тепло любит. В мае высадим в отстойники второго цикла. Но ты знаешь, мы ее развели в крытом зале канализационного слива, и теперь там нет никакого зловония! Эйхорния справляется с любой грязью! К тому же мы запланировали разведение травы для получения биогумуса, продавать будем как удобрение садоводам и огородникам, копейка самостоятельная появится…
Она еще что-то говорила, но Панкрат не слушал, думая о том, что ему нигде не будет покоя. Всю жизнь он был человеком боя, сражаясь с обстоятельствами и врагами не ради самого боя, а за принципы справедливого воздаяния, за честь и достоинство человека, за процветание государства, которое в конце концов вышвырнуло его на обочину «магистрального пути развития капитализма» и превратило в боевую машину, вынужденную драться постоянно. В том числе – с самим государством, которое до сих пор свято блюло принцип: государство – все, человек – ничто! Винтиком же этой госмашины Панкрат быть не хотел.
Вспомнились строки незабвенного Хайяма:
Чем за общее счастье без толку страдать —
Лучше счастье кому-нибудь близкому дать.
Лучше друга к себе привязать добротой,
Чем от пут человечество освобождать.
– Что? – переспросил Панкрат, догадавшись по сдвинутым бровям Лиды, что она задала вопрос.
– Ты меня не слушаешь, – рассердилась она. – Может быть, заедем на рынок, овощей купим?
– Конечно, заедем, – согласился он, отбрасывая свои невеселые мысли. Не стоило решать проблему до ее возникновения, а то, что он способен ради семьи «наступить на горло собственной песне», бывший майор Службы внешней разведки знал абсолютно точно.
Приехали они домой как раз к обеду. Лида принялась хлопотать на кухне, разогревая еду, Панкрат с удовольствием занялся с детьми, а еще через несколько минут к ним заявился нежданный гость – молодой монах в черной рясе с медальоном на груди, на котором был вычеканен лотос.