Босс, наркоз и любопытный нос - стр. 10
Она хотела уже развернуться и уйти, но тут заметила, что дверь тринадцатого коттеджа слегка приоткрыта.
Мы живем не в законопослушной Скандинавии, где, как говорят, можно вовсе не запирать дверей. У нашего человека выработался уже безусловный рефлекс запирать дверь на все замки, даже уходя из дому на пять минут. Поэтому приоткрытая дверь коттеджа могла значить только одно – что Шубин дома.
Тут коварный коктейль снова вскипел в крови Надежды Николаевны, она распахнула дверь и вошла в коттедж, чтобы высказать безответственному Шубину все, что о нем думает.
В прихожей никого не было. Надежда, не задерживаясь на пороге, прошла в комнату и тут увидела Шубина. Владимир сидел в кресле, спиной к двери, точнее, полулежал, уронив голову на левое плечо, и никак не реагировал на ее появление.
– Знаешь что, дорогой?! – выпалила Надежда в его чуть сутулую спину. – Порядочные люди так не поступают! Я, как круглая дура, пришла в бар к шести часам, сидела там совершенно одна, выпила этот ужасный весенний коктейль, от которого у меня теперь все плывет перед глазами и шумит в голове… или, кажется, даже два… но это, собственно, неважно… важно, что ты поступил со мной по-свински! По-хамски!.. Порядочные люди так… ну да, я это уже говорила…
Под воздействием все того же коктейля мысли у нее в голове предательски путались, и Надежда Николаевна забыла, что она только что хотела сказать Шубину. Она хотела высказать ему свое возмущение… свое негодование…
Но Шубин сидел в прежней позе, он даже не повернулся к Надежде лицом. Это уже переходило всякие границы. Такого отношения Надежда Николаевна не могла ему простить.
– Да ты меня даже не слушаешь! – воскликнула она, подошла к Шубину и тряхнула его за плечо.
Любой другой на его месте вскочил бы от неожиданности, вскрикнул, замахал руками или еще как-то выразил бы свое отношение, но Шубин только покачнулся, и его голова перекатилась с левого плеча на правое, как перезрелый арбуз.
Только теперь Надежда Николаевна почувствовала, что с ним что-то неладно.
Она обошла кресло и взглянула Шубину в лицо.
И тут она окончательно и бесповоротно протрезвела.
Лицо у Владимира Шубина было, прямо скажем, жуткое. Ужасное лицо. Оно было неживого землисто-серого оттенка, рот полуоткрыт, глаза широко открыты, но без всякого в них выражения. Пустые, тусклые, мертвые глаза.
И сам Шубин – наконец Надежда это осознала – был, безусловно и несомненно, мертв.
– Мама! – проговорила Надежда Николаевна чужим хриплым голосом и попятилась.
Любая другая женщина на ее месте тут же бросилась бы наутек и постаралась бы забыть обо всем, что видела в коттедже номер тринадцать. У любой другой женщины все мысли вылетели бы из головы, сменившись животным страхом. Но Надежда Николаевна Лебедева была женщина необычная, она не сбежала, более того – в голове у нее возникли целых две мысли.