Бортовой - стр. 3
– Граждане пассажиры, наш корабль готовится к межпространственному переходу. Пристегните, пожалуйста, ремни безопасности и проверьте наличие у вашего кресла маски с дыхательной смесью, соответствующей вашей видовой принадлежности.
Голос Танечки – искусственного интеллекта нашего корабля – действовал успокаивающе на пассажиров любой, как она выражалась, видовой принадлежности. Ходят упорные слухи, что над этим эффектом работает целый исследовательский институт. Всё может быть. Танечке год назад удалось за пару минут утихомирить впавшую в дикую истерику пассажирку, получившую сообщение от мужа, что жизнь не удалась и он уходит к её лучшей подруге. Прежний «мозг» корабля – Паша – был не так убедителен, и паника во втором салоне, возникшая из-за небольшого задымления, запомнилась нам надолго. Пассажиров можно было понять: любая неисправность на космическом корабле, летящем на бог знает каком удалении от обитаемых планет, может обернуться крайне неприятной смертью. И хорошо, если мгновенной, а не растянутой во времени – ровно до того момента, как на борту закончатся еда и кислород. Словом, Танечка со своими обязанностями справлялась на отлично. А я при звуке её голоса вспоминал дом. Инну и Серёжика. Наглого полосатого котяру Пирата. Гараж, в котором стоял собранный ещё на первом курсе двухместный гравипланер жутковатого вида. Тот самый, на котором мы с Инной после свадьбы летали вокруг гималайских восьмитысячников, а за нами безуспешно гонялись четыре патрульных катера – нельзя тут, мол, без разрешения… Меня тогда чуть не списали на грузовик. Спасло лишь восхищение начальника горноспасательной службы моей манерой пилотирования, да тот факт, что именно мы с Инной поймали сигнал из лагеря альпинистов, просивших помощи. Собственно, патруль и наехал на нас после того, как мы вышли на связь и передали координаты незадачливых покорителей горных вершин. Кажется, я стал первым воздушным хулиганом, кого они не сумели поймать в воздухе, и, кажется, по сей день оставался последним.
Миг перехода почувствовался сразу: желудок внезапно оказался где-то там, где по идее должны были быть лёгкие.
– Доклад о состоянии корабля, – поборов привычную, чтоб её, тошноту, совершенно нормальную для любого живого организма, попавшего за пределы евклидова пространства, я затребовал отчёта у команды.
– Двигатели – штатно…
– Энергосистема – штатно…
– Жизнеобеспечение – штатно…
– В салонах всё в порядке…
Перед глазами мелькали таблицы параметров, транслируемые Танечкой через нейроинтерфейс прямо в зрительный отдел мозга. Действительно, всё в порядке. Только две или три позиции светились не зелёным, а чуточку желтоватым, да и те не относились к жизненно важным системам или конструкциям. Нанотрещинки в одном из баков питьевой воды или холодильник на камбузе, не дотянувший до штатной температуры треть градуса, никак не отражаются на лётных характеристиках «Меркурия» и безопасности рейса. Трещины заделает бортовой бот-ремонтник, а разницу в три десятых градуса вряд ли кто-то вообще заметит, когда станет откупоривать баночку чего-нибудь холодненького.