Борис Сударов: человек, прошедший через эпицентр атомного взрыва… Встречи на берегу: диалог-путешествие - стр. 17

А дальше… дальше Сударов пошёл, стараясь ни на чуточку не опережать меня. Он шёл в одном ритме со мной, с моей скоростью, а не с привычной своей. И мне это показалось удивительным – такая чуткость к человеку, который идёт рядом с тобой. Он не навязывал мне свою скорость, он мгновенно настроился на мою – без всяких моих просьб. И я была ему благодарна.

Резко похолодало, ещё на сколько-то градусов. Как будто мы резко поднялись высоко в горы – как когда-то на Памире, когда мы ехали с Антоном на перевал…

Сударов шёл, обхватив себя руками. Ему было явно холодно, он ведь худой очень, и в одной лёгкой футболке.

– Вам холодно, – сказала я.

– Ничего страшного.

– Возьмите мою куртку, – сказала я.

– Да ну что вы!

– Это несправедливо: мне жарко, а вам холодно, и вы не хотите взять мою куртку.

Мне действительно было почему-то жарко, и я сняла куртку, несла её в руках. Мы ещё какое-то время пререкались, а потом я решительно накинула куртку ему на плечи. Как если бы это был мой друг Александр Шнеер, или мой одесский дедушка Митя.

– Ой, что вы делаете?! – испугался Сударов.

– Утепляю вас.

– Вы же сами замёрзнете.

– Мне жарко!

И он смирился. Шли, говорили о детях – о моих и о его сыне. Наши сыновья почти ровесники, его Володя старше моего Антона всего на пять лет. И вдруг Борис Иванович сказал негромко: «И жена моя умерла…» Он сказал это так тихо, как будто не мне, а только себе, так в отдалении от меня, как будто не ожидая отзвука.

– Сколько ей было лет?.. – спросила я осторожно, как будто ступая по хрупкому льду.

– Сорок пять.

– Такая молодая ещё…

– Да.

И я больше ни о чём не спросила его: давно ли умерла? Отчего? Я чувствовала, что пока не имею на это права – задавать такие вопросы. Выходит, что сына он растил один?..

– Я поздно закончил институт, у меня всё было как-то поздно в жизни, – сказал Сударов. – Долго служил в армии, в том числе в Германии. Десять лет в общей сложности в армии, с учётом училища. После института пошёл работать на радио, работал там тридцать лет. Все годы – в одной редакции: литдрамвещания.

– Вы столько всего успели сделать на радио. Тридцать лет – это ведь целая эпоха…

– Вы правы – целая эпоха. Да, кое-что сделал. Я любил свою работу.

* * *

Когда шли с бухты, проходили мимо киностудии «Центрнаучфильм». Сколько потрясающих фильмов было когда-то создано на этой студии!..

Сударов говорит:

– Я присматривался к этой студии. Думал: когда выйду на пенсию и уйду с радио, – приду на Научфильм работать. Рядом с домом – удобно. Но… к тому времени, как я вышел на пенсию, студия развалилась.